Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

позже с первой колонией Виргинии[277], мы можем предположить, что опасения Адмирала на этот счет были вполне обоснованными. «Воистину, у этого человека была добрая и христианская цель, – размышлял Лас Касас. – Он был полностью удовлетворен своим положением в жизни и хотел отдыха от великих трудностей, перенесенных так достойно. Осознавая, что его услуги ценятся крайне низко, а начальная репутация внезапно начала падать из-за завистников, к которым прислушивались монархи, он опасался все большей немилости и того, что государи откажутся от всего предприятия, его труды и мучения пропадут даром, а сам он умрет в нищете и забвении». Колумб иногда сравнивал себя с библейским Давидом, выполняющим невероятные прихоти Саула и все глубже и глубже впадающим в немилость по мере успешности. Он открыл «Индию», но этого было недостаточно – требовалось основать колонию и добывать золото в больших количествах. Он успешно привел большой флот на Эспаньолу, колонизировал остров, открыл Малые Антильские острова, Пуэрто-Рико, Ямайку и исследовал южное побережье Кубы, но этого было мало – теперь он должен был открыть что-то более впечатляющее и добыть больше золота. Но даже открытие континента и Жемчужного берега не избавило Адмирала от позорного возвращения домой, а затем понадобилось и Четвертое путешествие для поисков прохода в Индию. Он так никогда и не мог сделать достаточно, чтобы удовлетворить своих повелителей.

В начале Третьего путешествия Адмирал находился не в лучшей физической и психологической форме. Многочисленные неприятности и перипетии последних двух лет не способствовали излечению артрита, подхваченного у берегов Кубы. И все же, хорошо это или плохо, Адмиралу было приятно вновь оказаться в море и командовать пусть небольшим, но крепким флотом, ощущая себя свободным от придворных сплетников, бюрократов-чиновников и прочих сухопутных «акул». Однако флот подстерегали «акулы» и другого, более опасного вида. Военное противостояние Кастилии и Франции продолжалось, и, как говорили, корабли Людовика[278] стояли у мыса Сент-Винсент, ожидая возможности разграбить суда третьей экспедиции. В связи с этим Колумбу пришлось сделать широкий круг на юг и пройти вблизи африканского побережья, вместо того чтобы сразу взять прямой курс на Порту-Санту – первую намеченную точку путешествия.

Флот пришел к этому острову на восьмой день плавания, 7 июня, пройдя не менее 650 миль. Здесь Адмирал решил взять дополнительный запас дров и воды, а также отслужить мессу. Поскольку пост губернатора Порту-Санту последовательно занимали его тесть и шурин и, кроме всего прочего, здесь родился его сын, Колумб ожидал доброго приема. К сожалению, жители приняли его флот за французских корсаров и ушли в горы вместе со стадами. Не имея возможности вести дела, когда вокруг никого не было, он в ту же ночь отплыл на Мадейру. Этот большой остров обычно виден из Порту-Санту (расстояние до Фуншала не более 40 миль), но, похоже, флот столкнулся с какими-то трудностями, поскольку якоря на фуншальском рейде были брошены только 10 июня.

Здесь находился дом Колумба, знаменующий начало его супружеской жизни. Он не заходил сюда с тех пор, как стал знаменитым, но гостеприимные мадейранцы не забыли Адмирала. «В городе ему был оказан очень хороший прием и множество развлечений, – отмечалось очевидцами этого визита. – Прожив здесь некоторое время, он сохранил о себе известность и память. Адмирал пробыл на острове шесть дней, занимаясь погрузкой воды, дров и других вещей, необходимых для путешествия». Надо думать, Колумбу было приятно снова оказаться среди друзей юности и вспомнить далекие дни, когда он выступал в роли простого агента и суперкарго Центурионе, прежде чем его разум всколыхнули более высокие амбиции. Здесь, в Фуншале, у него не было ни врагов, ни недоброжелателей – никого, кто хотел его унизить или найти какую-нибудь выгоду. Колумба окружали старые друзья и приятели, получающие удовольствие от времени, проведенного вместе.

Но даже в самом ухоженном саду найдутся свои сорняки – Мадейра невольно поспособствовала как горю Адмирала, так и его радости. Именно здесь он взял лоцманом на одну из каравелл севильца Педро де Ледесма. Достойно зарекомендовав себя в третьем плавании, он проявил себя с самой подлой стороны в четвертом, став зачинщиком мятежа, а в последующие годы, будучи подкупленным неугомонными Пинсонами, распространяя об Адмирале грязную ложь, в частности – отрицая открытие им нового материка.

Выйдя из Фуншала, Колумб поймал хотя и умеренные, но попутные ветры, способствующие 290-мильному переходу до Канарской Гомеры. Корабли бросили якоря на знакомом рейде Сан-Себастьяна после трех дней плавания, вечером 19 июня. Но былой роман с доньей Беатрисой уже был мертв, поэтому заход на Гомеру ограничивается в короткой записью «Журнале»: «Мы закупили сыров, которых здесь много и хорошего качества».

Остров Гомера стал логичной точкой разделения флота на две части – три судна шли прямиком на Эспаньолу, а три были нацелены на окольный курс, в надежде осуществить возможные открытия. Уходящим капитанам Харане, Карвахалю и Коломбо было приказано поочередно брать на себя командование флотом (через каждую неделю) и вести за собой остальные две каравеллы, указывая направление по ночам кормовыми огнями. Адмирал дал капитанам четкие указания, проложив курс на вест-вест-зюйд длиной в 850 лиг до Доминики (то есть практически то же, что он совершил в 1493 году, следуя по «фламандскому» компасу). Далее Колумб приказал держаться на вест-норд-вест до Пуэрто-Рико, пересечь пролив Мона (оставив остров Мона по правому борту) и идти вдоль южного побережья Эспаньолы 25 лиг до нового города Санто-Доминго.

Хотя верный курс от Канар до Доминики был вест-вест-зюйд-½зюйд, по словам Лас Касаса, как и в прошлый раз, все было сделано правильно – вероятно, и в Третьем путешествии на судах использовались фламандские компасы со «смещенной» градуировкой картушки. Курс, проложенный Адмиралом от Доминики к Пуэрто-Рико (вест-норд-вест), должен был вывести корабли прямо к середине южного побережья этого острова, но лоцманы умудрились заблудиться где-то между Малыми Антильскими островами и Эспаньолой. В результате они «промахнулись» мимо Санто-Доминго и зашли на Эспаньолу с подветренной стороны в провинции Харагуа. Только после долгих плаваний и превратностей каравеллы все-таки пришли в Санто-Доминго, позорно отстав от трех кораблей Адмирала.

Перед разделением флота на Гомере произошло еще одно приключение. На якоре в Сан-Себастьяне стояли два французских корсара, захвативших два испанских судна. При подходе туда флота Адмирала оба пиратских судна, прихватив одно испанское, бросились наутек. Пленные кастильцы на втором судне, увидев, что один из кораблей Колумба несется прямо в их сторону, вступили в сражение с «призовой» шайкой французов и отбили у них свое же собственное судно.

На пребывание в Сан-Себастьяне Адмиралу хватило двух дней. Набрав еще несколько