Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

Воспользовавшись безоблачной погодой первых суток и удручающим безветрием, Адмирал произвел несколько измерений с помощью своего старого деревянного квадранта. Этот отчет оказался наиболее полным изо всех, сохраненных историей. С наступлением темноты Стражи Малой Медведицы стояли в голове, высота Полярной звезды составляла 6°. Шесть часов спустя, после полуночи, Стражи миновали Левую руку, и Полярная звезда поднялась на 11° над горизонтом: на рассвете, когда Стражи скрылись за горизонтом; звезда уже стояла на высоте 16°.

Из этих наблюдений Адмирал пришел к двум выводам, один из которых был верным, а другой фантастически ошибочным. Первым делом ему не следовало бы брать в расчет результат утреннего наблюдения. Если к высотам Полярной звезды (6° и 11° в Голове и Левой руке соответственно) были бы применены правильные поправки (+3° и —2°), то полученный результат равнялся бы 9° севера – то есть ошибка составляла бы всего 30′ к югу от того места, которое мы определили точным расчетом. Колумб, однако, не знал, какие поправки следует применить, и вывел широту в 5° севера (которую он и определил как широту Сьерра-Леоне). Тем не менее вполне вероятна и другая версия, при которой наша интерпретация неверна и Адмирал ввел правильные поправки. Тогда следует обратиться к истории тринадцатилетней давности, когда на Колумба произвел большое впечатление доклад Хосе Визиньо королю Португалии, на котором Адмирал присутствовал вместе с братом Бартоломео. При этом Визиньо определил нахождение островов Иль-де-Лос у побережья Сьерра-Леоне на 5° с несколькими минутами к северу от экватора (при истинном их положении 9°30′). Астрономический расчет Колумба подсказывал, что он находился на параллели островов Лос и не мог «промахнуться» от нее более чем на полградуса на юг или на север. Но его уважение к Визиньо – великому астроному, входящему в злополучную португальскую комиссию, которая отклонила индийский проект в 1485 году, – было настолько велико, что он «подогнал» свои наблюдения за Полярной звездой, чтобы привести их в соответствие с наблюдениями ученого еврея! В пользу этой версии говорит и тот факт, что северная широта в пределах 9—10° – самая низкая, с которой Полярную звезду еще можно наблюдать с более-менее высокой точностью, а на 5° Адмирал просто не смог бы ее увидеть невооруженным глазом. Визиньо же проводил свои расчеты по Солнцу, используя таблицы склонения, находящиеся вне математической компетенции Колумба.

22 июля 1498 года, после восьми дней штиля и изнуряющей жары, «в конце концов поднялся юго-восточный ветер, сдвинувший корабли с места». Здесь следует обратить внимание на то, что, несмотря на затишье, все это время экваториальное течение медленно сносило флот в сторону юго-запада на 10–40 миль в день, таким образом отплытие из «мертвой зоны» состоялось приблизительно из точки 8°30′ северной широты и 32°—33° западной долготы. Истинный курс Колумба вряд ли бы сильно отличался от 270°, а после достижения 45° западной долготы экваториальное течение начало бы сносить флот на северо-запад и через несколько дней вывело бы к широте 9°30′. И тут Адмиралу снова повезло. Современная сезонная карта ветров показывает, что в июлях зюйд-осты обычно не поднимаются выше 5–6° севера (на этих долготах), а норд-осты ни на какой долготе не опускаются ниже 9°30′. Расстояние, пройденное флотом, – а это примерно 1650 миль за девять дней (то есть со средней скоростью 6,8 узла) – доказывает, что ветер благоприятствовал переходу на протяжении всего оставшегося участка пути. Очевидно, в тот год зона преобладания юго-восточного ветра непредсказуемо сдвинулась значительно севернее статистически ожидаемой.

Во время этого перехода Адмирал снова проводил неоднократные астронавигационные измерения. Как он докладывал государям, с наступлением темноты, когда Стражи находились в голове, Полярная звезда поднималась над горизонтом на 5°, в полночь – на 10°, на рассвете – на 15°. «При наблюдении Полярной звезды я испытал большое удивление, – писал Колумб. – На протяжении множества ночей и с большой осторожностью я повторял измерения при помощи квадранта и всегда находил, что нить с отвесом пересекают одну и ту же точку». Как мы помним, высоту в этих примитивных квадрантах считывали по точке пересечения шелковой нити с градуированной дугой. С учетом дополнительной ошибки, обусловленной корабельной качкой, вечерние и полуночные высоты Полярной звезды указывали на широту 8°, как и в ночь с 13 на 14 июля (правильная широта, вероятно, находилась все-таки между 8°30′ и 9°). И точно так же наблюдения, проводимые в рассветные часы, давали удивительно неточный результат.

Этот отрезок путешествия, должно быть, доставлял Адмиралу и его людям почти что чистое наслаждение – я могу понять их состояние, поскольку сам прошел этот же маршрут на «Капитане». Флот мчался вперед, покрывая в среднем за сутки 183 мили. Следуя под попутными пассатами, суда всегда подвергаются немалой бортовой качке, однако этот устойчивый ветер, поющий в снастях, море с сапфирово-белыми шапками, стремительное движение вод вдоль бортов и бесконечная череда густых клубящихся толстых, пухлых облаков пассата поднимают настроение настоящего моряка и вызывают желание петь или кричать во весь голос. В старину испанские мореплаватели называли эти широкие воды El Golfo de las Damas[279], настолько проста была в них навигация. Как писал фон Гумбольдт, «ничто не сравнится с красотой и мягкостью климата области равноденствия на океане». Что я могу сказать об этих водах? Иногда с наветренной стороны налетает черный шквал дождя, но проходит без вреда, сопровождаемый кратким ливнем и небольшой переменой ветра. В течение нескольких дней подряд паруса и шкоты подтяжки не требуют никакого внимания. Летучие рыбы и золотые макрели резвятся вокруг корабля, а буревестники и им подобные птицы наносят краткие визиты. В безлунные ночи паруса выделяются черным на усеянном звездами небосводе. На нем появляются новые звезды и созвездия – Канопус, Козерог, Арго с Ложным Крестом и истинный Южный. Сам Колумб уже видел Южный Крест зимой на Эспаньоле, но можно представить себе восхищение большинства новичков южных вод, словно в сонете Эреида склоняющихся над фальшбортами каравелл и видящих в фосфоресцирующем море предзнаменование золота Индии.

Колумб, по-видимому, не обращал внимания ни на одну звезду, кроме, разумеется, Полярной. К счастью для себя и для нас, он никогда не позволял своим ошибочным наблюдениям за ее положением мешать надежной практической навигации. По мере того как проходили дни, та скорость, с которой суда удалялись все дальше и дальше от Испании, меняла настроение моряков. Встревоженные мыслями об огромном расстоянии, отделяющем от дома, они (как вспоминал Педро де