Игла и нить - Кэри Томас

– Видишь, ты не можешь и сам придумать…

Молодой человек внезапно сел, странно взбудораженный какой-то мыслью.

– Я понял! – воскликнул он. – Молочай.

– Название похоже на какую-то болезнь.

– Никакая это не болезнь, – фыркнул Аттис. – Это такое растение, и притом очень редкое[46]. Будто из другого мира. – Он подался вперед. – Его стебель зеленый, как твои глаза, а соцветия – цвета твоих волос, не рыжие и не золотые, а нечто среднее, но яркие, как упавшая звезда. Оно растет только в дикой природе, прячется в тени лесов. Его корень очень длинный; а ветви растут во все стороны; встретить молочай непросто. Говорят, одна капля его нектара может убить человека или вернуть его обратно к жизни. – Не отводя взгляда от ее глаз, молодой человек придвинулся ближе к Анне. – Оно цветет лишь однажды единственным цветком, но, когда это происходит, весь мир склоняется перед его красотой.

Аттис замолчал, повисла странная пауза. В конце концов Анна не выдержала и расхохоталась.

– И думаешь, я поверю в эти сказки? И чем же пахнет твой чудо-цветок? Бредом сивой кобылы? – иронично спросила девочка.

– Нет. Он пахнет первым поцелуем, как твоя кожа вот здесь… – Аттис вновь протянул было руку, чтобы коснуться шеи Анны, и девочка замерла в ожидании прикосновения.

– Ты испробовал это на всех своих девушках? – торопливо спросила она, пытаясь не обращать внимания на мурашки, пробежавшие вдоль позвоночника. – Эффи знает, что ты здесь?

Аттис опустил руку, так и не коснувшись шеи Анны:

– Я в состоянии действовать без ее ведома, знаешь ли.

– Что-то не похоже.

Аттис пожал плечами.

– Она моя семья, – сказал он.

Анна кивнула. Она это знала. Сердце девочки забилось сильнее. Она посмотрела на ряд домов с суровыми лицами-фасадами за грядой деревьев.

– Я просто хочу… – вдруг начала она, – я хотела бы сбежать из дома.

– Я бы тоже хотел, чтобы ты сбежала отсюда. – Аттис выглядел таким грустным, что ей захотелось протянуть руку и коснуться его щеки. Но как только Анна пошевелила рукой, глаза молодого человека внезапно вспыхнули, загоревшись новой сумасшедшей идеей. – Возьми меня за руку, – велел он, протянув ей свою руку.

Анна с опаской посмотрела на Аттиса, но затем, отбросив все сомнения, придвинулась ближе и взяла его за руку – ее пальцы были такими бледными на фоне черных кончиков его пальцев. Молодой человек закрыл глаза и сосредоточился. Анна почувствовала, как между ними пробежала магия. Все случилось не сразу. Скорее, переход был медленным, похожим на погружение в сон… А потом внезапно мир вокруг изменился.

Дуб все еще возвышался над ними, трава и цветы по-прежнему покрывали землю, но сам садик… Ограда исчезла, дорога исчезла, дома исчезли. Лондон будто испарился. Вместо всего этого теперь простирался луг, на котором они сидели. Он был усеян цветами и утыкан цветущими деревьями. За ним простирались поля и лесистые холмы, пейзаж был неровным и неопределенным, полным света и тени. Диким.

– Что это? – спросила Анна, глядя на небо.

Затем она посмотрела вниз, на траву, покрывавшую землю, которая выглядела и ощущалась совершенно реальной.

– Это химера. – Аттис отпустил ее руку, но иллюзия не рассеялась.

Девочка все еще была здесь, в этом раю, в садике на окраине Лондона, и все же очень далеко от города. Она вдохнула запахи сада. Не пахло ни дымом, ни мокрым асфальтом; воздух был свеж, как первая травка, будто зелень цветочного стебля была срезана и рассыпана по земле. Анна сорвала травинку и поднесла к глазам – уходящий вдаль горизонт мерцал в лучах теплого, яркого солнца.

– Это ведь не по-настоящему, да?

– И да и нет, – отозвался Аттис. – Я создал эту химеру в своей голове, так что она так же реальна, как любая мысль.

Анна с улыбкой посмотрела на него:

– Мне нравится эта мысль. – (Его глаза стали мягче, один темнее другого, а улыбка – нечто среднее между ними.) – Мы в Уэльсе? Это твои воспоминания?

– Возможно, часть пейзажа взята из моих воспоминаний, но часть я придумал. Давай назовем это побегом.

Анна снова опустилась на траву и посмотрела вверх – небо над ней было голубым и бескрайним.

– Мне все равно, настоящее оно или нет, – сказала она. – Сейчас, по крайней мере, это совершенно не важно.

Анна оставалась внутри иллюзии, созданной Аттисом, так долго, как только могла, наблюдая за небом, которое постепенно окрашивалось в разные оттенки синего. Молодой человек молчал, и девочка тоже не знала, что сказать, чтобы все не испортить, поэтому она лишь молча наблюдала, как бабочки и пучки травы оказываются то в фокусе, то за его пределами.

В конце концов Анна очнулась от этого наваждения и поняла, что ей пора домой. Она боялась, как бы тетя не отправилась на ее поиски и не нашла ее здесь, грезящей наяву, лежащей в траве рядом с ним.

– Аттис, мне пора домой.

Он посмотрел на нее, будто хотел что-то сказать, но затем передумал и просто кивнул. Мир вокруг снова изменился, горизонт спрятался за ограду парка, стал слышен шум транспорта. Солнце над ними больше не казалось таким ярким, и это на мгновение испугало Анну, как будто после этой иллюзии она больше никогда не сможет смотреть на реальный мир прежними глазами, потому что он будет казаться ей слишком скучным и обыденным.

– Спасибо, – поблагодарила девочка.

Губы Аттиса расплылись в широкой искренней улыбке.

– Я поговорю с Эффи, хорошо? – спросил он. – Ей просто нужно отбросить свою гордость.

Анна все еще злилась на подругу, но скучала по ней гораздо сильнее.

– Ты правда это сделаешь? – уточнила она.

– Ты сама сказала, что я каким-то образом влияю на нее. Быть может, мне удастся повлиять на Эффи и в этом вопросе.

Анна тоже улыбнулась.

– Ты можешь посмотреть, стоит ли тетина машина возле нашего дома? Потому что если да, то мне придется найти способ проникнуть в дом незамеченной.

– Конечно. – Аттис тут же вскочил на ноги и подошел к ограде садика.

Анна быстро сунула руку во внутренний карман его блейзера и вытащила оттуда связку ключей. К счастью, волшебная отмычка висела на отдельном кольце – девочка легко и быстро сняла его и успела сунуть связку ключей обратно, прежде чем Аттис вернулся на свое место.

– Машина там, – сказал он.

Анна не могла смотреть ему в глаза. Он подарил ей мгновение свободы, но ей нужно было гораздо больше.