Пора убивать - Джон Гришэм

Бакли взял в руки блокнот и обрушил на кандидатов лавинувопросов. Приходилось ли кому-либо выступать в качестве присяжного ранее?Поднялось несколько рук. В гражданском или уголовном деле? Голосовали ли вы заосуждение обвиняемого или за его оправдание? Сколько лет назад? Был лиобвиняемый чернокожим? Белым? А жертва? Приходилось ли кому-либо подвергатьсянасилию? Еще несколько рук. Когда? Где? Как поступили с преступником? Нет ли средичленов ваших семей тех, кому бы предъявлялись обвинения в совершениипреступлений? Осужденных? Находящихся под следствием? Есть ли у вас друзья или,может быть, родственники, работающие в сфере охраны законов и правопорядка?Кто? Где?

В течение трех часов Бакли походил на хирурга во времясложнейшей операции. Он был недостижим. Стало ясно, что к процессу он готовилсяосновательно. Прокурор задавал такие вопросы, о которых даже мысль не приходилаДжейку в голову. Прозвучало все то, что Джейк намеревался спросить сам. Баклиделикатно извлекал из кандидатов тончайшие оттенки их мыслей и чувств. Всоответствующие моменты он позволял себе какую-нибудь безобидную шутку, чтобысмехом ослабить царившую в зале напряженную атмосферу. Он управлялприсутствовавшими, как кукольник своими марионетками, и когда в пять часовпополудни Нуз остановил его, прокурор еще только набирал силу. Он смог быговорить до утра.

Его честь объявил, что суд прекращает свою работу до девятичасов утра следующего дня. Пока толпившаяся у выхода масса людей медленнопросачивалась наружу, Джейк несколько минут беседовал со своим клиентом. Рядомстоял Оззи с наручниками за поясом. Когда Джейк закончил. Карл Ли опустилсяперед креслами первого ряда на колени и заключил всю семью в объятия. Завтраони увидятся, пообещал он. Затем Оззи провел его по переходам вниз, где вокружении охраны Карл Ли сел в машину и отправился назад, в тюрьму.

Утром второго дня процесса солнце поднялось быстро и занесколько минут высушило обильную росу, покрывавшую густую траву лужайки вокругздания суда округа Форд. Липкий, влажный воздух, поднимавшийся от земли,проникал даже сквозь плотную ткань несколько мешковатой формы национальныхгвардейцев. Солнце нещадно палило тех из них, кто небрежной походкой вздумалпройтись по центральным улицам Клэнтона. Большинство же предпочитало держатьсявблизи деревьев и тентов, натянутых над витринами небольших магазинчиков. Ктому времени, когда в палатках был накрыт завтрак, многие уже остались только взеленого цвета майках, насквозь промокших от пота.

Чернокожие святые отцы и вся их паства сразу же прошли насвое место на лужайке, где тут же принялись за разбивку лагеря. В тени,отбрасываемой старыми дубами, устанавливались садовые кресла, на карточныестолики ставились охладители для воды. Вместо ограды лагерь был обнесеннебольшими белыми и голубыми флажками с надписью «Свободу Карлу Ли!»,воткнутыми в землю. Эйджи распорядился отпечатать несколько новых плакатов:черно-белый портрет Карла Ли в красно-бело-голубой рамке. Выглядели плакатыаккуратно и профессионально.

Отведенный им участок лужайки послушно заняли икуклуксклановцы. Они тоже пришли не с пустыми руками: на их транспарантахжирными кроваво-красными буквами на белом фоне был написан клич: «ПоджаритьКарла Ли! Поджарить Карла Ли!» Размахивая этими своими знаменами, обе группывновь обрушили друг на друга потоки брани. И снова между ними всталивооруженные солдаты, с невозмутимым видом внимая и непристойностям, и гимнам,сливавшимся в воздухе у них над головами в единый неумолчный гул. Времяприближалось к восьми.

Газетчики места себе не находили, мучаясь отсутствиеммало-мальски значимой информации. Услышав доносившиеся с лужайки крики, онибросились туда. Оззи вместе с полковником раз за разом обходили вокруг зданиясуда, тыча пальцами по сторонам и переговариваясь с подчиненными по рации.

* * *

В девять утра Нуз приветствовал поднявшихся со своих мест взале людей. Бакли с энтузиазмом оповестил его честь о том, что не имеет болеевопросов к жюри.

Затем из-за стола встал Джейк. Ноги его не гнулись, в животеурчало. Он подошел к барьеру и увидел перед собой девяносто четыре парывстревоженных глаз.

Присутствовавшие внимательно вслушивались в слова этогосамоуверенного молодого человека, как-то хваставшего тем, что он не проигралеще ни одного дела об убийстве. Выглядел адвокат спокойным и убежденным всобственной правоте. Голос его, хотя и громкий, был полон обыкновенногочеловеческого тепла, речь грамотная и в то же время простая и доступная длякаждого. Он представился сам, представил своего клиента, его семью, назвав имядочери Хейли последним. Джейк отдал должное той тщательности, с которой окружнойпрокурор вчера задавал присутствовавшим свои вопросы, признавшись при этом, чтосамому ему теперь спрашивать их почти не о чем. Пробежав взглядом записи, онпоставил перед жюри свой первый вопрос, который произвел впечатлениеразорвавшейся бомбы.

– Леди и джентльмены, есть ли среди вас человек, полагающий,что защита ни при каких обстоятельствах не должна исходить из того, чтообвиняемый мог действовать, находясь в состоянии помешательства?

По рядам пронесся шепот, но не поднялась ни одна рука. Онзастал их врасплох, такого никто не ожидал. Помешательство! Помешательство!Семя было брошено.

– Если мы докажем, что Карл Ли Хейли был невменяем, стреляяв Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда, найдется ли среди вас хоть один человек,который не сможет признать моего подзащитного невиновным?

С ходу понять такой вопрос было сложно – на это Джейк и рассчитывал.Вновь ни одной поднятой руки. Джейк заметил, что несколько человек порывалисьчто-то сказать, но, видимо, сами не знали, что именно.

Он не сводил с сидящих перед ним людей глаз, понимая, чтосвоими вопросами смутил большинство из них, и в то же время отдавая себе отчетв том, что сейчас каждый из будущих присяжных обкатывает у себя в голове мысльо том, что Хейли психически ненормален. В этом-то состоянии лучше всего их иоставить.

– Благодарю вас. – Он чуть наклонился, вкладывая в своиголос всю искренность, на которую был способен. – Других вопросов у меня нет,ваша честь.

У Бакли был вид человека, сбитого с толку. Он уставился насудью, который, похоже, тоже ничего не понял.

– Нет? – недоверчиво переспросил Нуз. – Это все, мистерБрайгенс?

– Да, ваша честь, жюри представляется мне превосходным, –убежденно ответил Джейк в противовес Бакли, поджаривавшему кандидатов в течениеболее чем трех часов.

Состав жюри был наихудшим из всего того, что мог толькоожидать Джейк, но он не видел ни малейшего смысла в повторении вопросовпрокурора.