Пора убивать - Джон Гришэм

Уважаемый прокурор округа, мистер Руфус Бакли, въехал наплощадь на своем автомобиле и вежливо объяснил гвардейцам, кто он такой и чтоэто в данных условиях значит. Ему разрешили оставить машину на стоянке у зданиясуда, там, где на асфальте краской были выписаны слова:

«Машина окружного прокурора». Репортеры сходили с ума:должно быть, важная шишка, если его пропустили сквозь заграждения. Бакли наминутку задержался в кабине своего потрепанного «кадиллака», давая журналистамвозможность догнать его. Когда он, хлопнув дверцей, выбрался из машины, прессауже окружила его. С улыбкой на лице он рассчитанно медленным шагом направилсяко входу. Прокурор оказался не в силах устоять под градом вопросов и по меньшеймере восемь раз нарушил запрет судьи, после каждого ответа с улыбкой поясняя,что не имеет права давать никакую информацию. Позади него вышагивал Масгроув,неся в руке портфель «великого человека».

* * *

Джейк нервно расхаживал по кабинету. Дверь закрыта на ключ.Эллен – внизу, работает над очередной справкой. Гарри Рекс сидит в кафе,приканчивая свой второй завтрак и сплетничая. Карточки в беспорядке разбросаныпо столу – Джейк устал от них. Он взял в руки папку, пролистал, подошел квысоким балконным дверям. С лужайки неслись оголтелые, озлобленные крики. Джейквернулся к столу, стал еще раз вчитываться в наброски своего первого обращенияк тем, кто будет держать в своих руках судьбу Карла Ли. Кое-что в текстетребовало правки.

Джейк подошел к дивану, лег, прикрыл глаза и стал перебиратьв уме тысячи разных вещей, которыми бы с удовольствием сейчас занялся. Он любилсвою работу, большей частью он наслаждался ею. Однако бывали моменты, пугающие,такие вот, как этот, когда ему хотелось стать страховым агентом или торговатьакциями на бирже. Даже участь налогового инспектора привлекала его большесобственной профессии. Уж этим-то людям наверняка не приходится в критическиемоменты своей деятельности мучиться от тошноты или расстройства желудка.

Люсьен учил его, что страх – это хорошо; страх былсоюзником. Каждый адвокат, говорил Люсьен, испытывал чувство страха, когдапоявлялся перед вновь избранным жюри и представлял ему свое дело. «Бойся, этонормально, только не показывай свой страх». Присяжные не пойдут за адвокатом, укоторого хорошо подвешен язык, или который знает толк в туалетах, или закаким-нибудь клоуном. Они не последуют за раскатами мужественного голоса илипопытками бороться с судьбой. Люсьен убедил Джейка в том, что присяжные поверяттому, кто говорит правду вне зависимости от того, как он одет, насколькокрасноречив и обладает ли некими сверхъестественными способностями. В зале судаадвокат должен быть самим собой, и если уж он чего-то боится – пусть боится.Присяжные тоже боятся.

«Подружись со страхом, – всегда говорил Люсьен, – потому чтосам по себе он от тебя не уйдет и уничтожит тебя, если ты не будешь в состоянииего контролировать».

Страх нанес свой очередной удар по кишечнику, и Джейк,осторожно ступая по лестнице, начал спускаться вниз, в туалет.

– Как дела, босс? – спросила Эллен, когда он заглянул к ней.

– В целом я готов. Выходим через минуту.

– Там, у дома, журналисты. Я сказала им, что вы отказалисьот дела и уехали из города.

– В настоящий момент мне бы этого очень хотелось.

– Приходилось слышать о Уэндолле Соломоне?

– Что-то такое.

– Он работает в Фонде защиты заключенных-южан. Я проходила унего практику прошлым летом. В общей сложности он принимал участие более чем вста делах о преднамеренном убийстве – это по всему Югу. Так вот, перед каждымпроцессом он настолько заводит себя, что не может ни есть, ни спать. Личныйврач кормит его транквилизаторами, но в день начала суда никто не осмеливаетсяподойти к нему и сказать хоть слово. И это после сотни процессов!

– А как в таких случаях поступает твой отец?

– Выпивает пару мартини с валиумом, запирается на ключ,гасит свет и лежит на своем столе до тех пор, пока не настанет время идти взал. Нервы у него на пределе, и лучше всего в такие моменты его не трогать. Новсе это абсолютно естественно.

– Значит, тебе известно это ощущение?

– Да, и очень хорошо.

– Видно, что я нервничаю?

– Видно, что ты устал, Джейк. Но ты справишься.

– Пошли. – Он взглянул на часы.

На улице к ним тут же подступили репортеры.

– Никаких комментариев, – пытался отвязаться от них Джейк,медленным шагом переходя улицу. Вопросы, однако, не смолкали.

– Это правда, что вы собираетесь заявить о нарушениях законав ходе процесса?

– Пока процесс не начался, у меня нет на то никакихоснований.

– Это правда, что вам угрожал Ку-клукс-клан?

– Без комментариев.

– Это правда, что вы отослали свою семью из города до концапроцесса?

Поколебавшись и бросив быстрый взгляд на репортера, Джейкответил:

– Без комментариев.

– Что вы можете сказать о войсках национальной гвардии?

– Я горжусь ими.

– Как по-вашему, есть ли у мистера Хейли возможность того,что в округе Форд его дело будет рассматриваться справедливым и беспристрастнымсудом?

Не удержавшись, Джейк покачал головой и тут же добавил:

– Без комментариев.

Полицейский, стоявший на той самой лестничной площадке, где,залитые кровью, когда-то лежали два тела, сделал шаг вперед, наставив на Элленсвой указательный палец:

– Кто она, Джейк?

– Не бойся ее, она со мной.

Они быстро поднялись по черной лестнице. Карл Ли водиночестве сидел за столом защиты спиной к залу. Джин Гиллеспи пересчитывалаприбывающих кандидатов в присяжные, полицейские рыскали по залу в поискахчего-либо подозрительного. Джейк тепло поздоровался со своим клиентом,специально встав при этом так, чтобы его рукопожатие и широкая улыбка быливидны всему залу. Эллен в это время доставала из портфелей папки и аккуратнораскладывала их на столе.