Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева

Но не только из-за братьев бывала Зулхижат на верхнем пастбище. Алиасхаба не брали в армию из-за близорукости, и он тоже чабанил.

Иногда Алиасхаб ночью спускался с гор, оставляя записку для Зулхижат в условленном месте под камнем у ворот, к утру возвращался в горы.

Спасибо горам! Они понимали Алиасхаба, молча слушали его песни. Он пел скалам, пещерам, ручейкам. Алиасхабу казалось, что трава и цветы на груди гор боятся шевельнуться, речки замедляют свой бег, орлы замирают в полете.

Супайнат пасла овец обычно недалеко от отары Алиасхаба. Она забывала обо всем, слушая его песни. Девушка знала: Алиасхаб любит другую, но приказать своему сердцу разлюбить не могла. Она жила на свете только ради этих песен, ради того, чтобы хоть издали увидеть Алиасхаба. Она думала: ей не прожить дня, не услышав его голоса.

А Зулхижат и Алиасхаб были счастливы вдвоем.

В горах мужество мужчин ценится больше, чем красота женщин, и Алиасхаб чувствовал себя, как мышь в капкане. Он работал за пятерых, но избегал людей, хотя все знали: Алиасхаб близорук и именно поэтому не на фронте. Свадьбы в годы войны играли редко. Сватать девушку, когда родине угрожает опасность, считалось недостойным. Алиасхаб не просил у отца Зулхижат ее руки. Он мечтал любым путем попасть на фронт и совершить подвиг, чтобы братья и отец Зулхижат увидели в нем желанного зятя.

В один из весенних дней в доме Алиасхаба получили известие о гибели его брата Пахрудина. Алиасхаба ничто не могло удержать в родном ауле. Вскоре узнали — он добился своего, уходит на фронт бить врага.

Женщины у родника обсуждали эту новость. Там услышала о предполагаемом отъезде Алиасхаба и Зулхижат.

Она бежала домой, как по раскаленным углям. Поставила кувшин на веранде, поднялась в горы. Она не знала, как будет жить дальше. Все вокруг окутал мрак.

На обычном месте ей попались отары — их пасли младшие братья. Зулхижат сказала мальчикам несколько бессвязных слов, будто в бреду.

«Уезжает!» — кричало сердце.

«Уезжает!» — шептали травы, цветы, горы.

Ей нужно увидеть Алиасхаба. Обязательно нужно. Необходимо.

Мальчики с удивлением смотрели вслед обычно спокойной и сдержанной сестре.

Зулхижат увидела Супайнат. Рядом с ней Алиасхаба.

Зулхижат не знала, как объяснить свой приход. Она притворилась, что ничего не знает об отъезде Алиасхаба.

Супайнат бросила ей палку:

— Зулхижат, помоги нам пересчитать овец! А если не хочешь, постереги пока моих. Алиасхаб уезжает в армию, я принимаю его отару.

И вдруг Зулхижат почувствовала, что в ее душе шевельнулась ревность. Супайнат в мужской одежде, в лохматой папахе на голове, в черной андийской бурке выглядела юным красивым джигитом. То здесь, то там мелькала ее стройная фигура.

Алиасхаб же смотрел только на Зулхижат: «Люблю тебя, люблю тебя», — говорил его взгляд.

«А как же я без тебя? Как же? Как же?» — спрашивали глаза Зулхижат.

Улучив минутку, Алиасхаб шепнул ей:

— Жди меня у источника Счастье.

Зулхижат ждала любимого у родника, который, клокоча, бился между уступами скал, а внизу расстилалась лужайка. Ветерок доносил до Зулхижат запах трав и цветов. Подступавшая с гор прохлада приободрила Зулхижат. От цветка к цветку летали стрекозы. В кустах щебетали, устраивались на ночь птицы. В вышине орлы расправляли крылья. Трудно было поверить, что где-то далеко стреляют, убивают людей, разрушают дома. Она подумала о старших братьях: где они сейчас? Может быть… Ей стало вдруг душно, захотелось кричать, жаловаться кому-то, просить снисхождения, но тут рядом с ней, спрыгнув прямо со скалы, оказался Алиасхаб, и в ее душе все улеглось.

Они молча глядели друг на друга. Казалось, каждому сейчас труднее было вымолвить слово, чем выжать из скалы воду.

— Почему этот родник называют родником счастья? — спросила наконец Зулхижат.

— Говорят, он приносит людям только счастье! — стараясь улыбнуться, ответил Алиасхаб.

Действительно жители окрестных аулов с давних пор верили в чудесные свойства родника, хотя никто не помнил, когда он получил свое название. Ни одна свадьба не проходила без того, чтобы новобрачным не поднесли воды из этого родника, а новорожденного обязательно первый раз обмывали ею. И Зулхижат в свое время купали в воде этого источника, и Алиасхаба, и многих других. Не сговариваясь, оба они думали об этом. Алиасхаб взял пригоршней воды из источника, Зулхижат, приблизив рот к его ладоням, сделала глоток. Алиасхаб снова набрал пригоршню, выпил сам. Так повторилось несколько раз.

— Будешь меня ждать?

— Надо ли спрашивать?

— Я вернусь, обязательно вернусь к тебе, Зулхижат.

— Спой мне! Я хочу послушать твой голос… Сегодня… Сейчас…

Алиасхаб достал было из мешка пандур, и вдруг у подножия горы в поле заметил женщин. Они косили траву при последних лучах солнца.

Нет! Петь сейчас нельзя! Их осудят люди. Алиасхаб взял Зулхижат за руку и показал ей пещеру в скале. Там, постелив бурку, они сели.

Алиасхаб вполголоса пел одну песню за другой. Пел он о мужестве, о преданной любви горянки, о неизбежной разлуке, о грядущей встрече.

Зулхижат положила голову на плечо Алиасхаба…

…Алиасхаб послал к отцу Зулхижат почтенных стариков аула, желая перед отъездом назвать ее своей женой. Оказалось, отец Зулхижат отправился в город за солью для колхозного скота.

Алиасхаб уехал. Она получила от него два письма, он нежно называл Зулхижат своей женой. Пришло еще одно письмо…

Месяца через два после отъезда Алиасхаба женщины у родника передавали друг другу весть о том, что Супайнат уходит в армию. Ее отговаривали, но девушка была непреклонна. Отару ее приняла Зулхижат… Ей не хотелось оставаться в ауле — было совестно смотреть в глаза соседей. Она боялась, что раньше времени прочтут ее тайну. А что ждет ее впереди? Она даже в мыслях не могла себе представить своего будущего. Надеялась, что приедет Алиасхаб и все уляжется. Кончится война, он открыто назовет Зулхижат своей женой.

Медленно тянулись дни, месяцы — она не получала ни весточки. Зулхижат проводила все время в горах, не сбрасывала с плеч черной бурки. Она думала об отце и братьях. Позор не только ей — братьям и отцу! Всему роду она принесет позор!

Разве люди разберутся, разве поймут, что любовь ее с Алиасхабом благословили майский вечер в горах, пенье птиц, жужжание пчел, веселый источник Счастье.

Про всех девушек их рода люди будут говорить: «Овцы, что паслись в одной отаре — по масти разные, а нрав у них один. Помните Зулхижат?»

Каждый вечер у разожженного костра она думала о смерти. Как достойно окончить жизнь, чтобы оградить своих любимых братьев и отца от позора? Броситься со скалы, утонуть в реке? Но