Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

море, каюты на который были уже проданы. Выплаты компенсаций привели к банкротству компании, и «France» осталась на рейде. Быстроходные пассажирские суда расходовали слишком много жидкого топлива, которое стало очень дорогим. (Летом 1974 года «гордость французского мореплавания» выставили на аукцион. Ее очень дешево купила норвежская круизная компания. Переоборудование судна для круизов заняло несколько лет. Как более тихоходный круизный лайнер, переименованный в «Norway», он имел каюты на 2500 человек.)

Утром на шестой день плавания я увидел на горизонте знаменитую статую Свободы и силуэты небоскребов. «France» уже замедляла свой ход, входя в Нью-Йоркский залив.

Глава 24

Нью-Йорк

Во время пятидневного трансатлантического путешествия я просматривал и читал две книги о современной Америке, которые взял в дорогу из Лондона. Хорошая библиотека для туристов имелась и на самом корабле. Карту Нью-Йорка я купил в Лондоне. Моя программа была довольно разнообразной, с дискуссиями и лекциями по нескольким темам. В Нью-Йорке, куда мы прибывали утром 16 апреля, я мог провести лишь два полных дня. Вечером 19 апреля мне уже предстояла первая лекция в небольшом колледже в Мичигане, где я останавливался на пути в Чикаго для встречи с профессором Дэвидом Журавским, редактором английского перевода книги Роя «К суду истории». В Нью-Йорке у меня было запланировано четыре встречи: с Кейт Виттенберг (Kate Wittenberg), старшим редактором издательства Колумбийского университета, с моим московским другом Валерием Чалидзе, который теперь возглавлял небольшое издательство «Хроника-Пресс», выпускавшее книги и журнал по защите прав человека в СССР, с русским писателем первой волны Романом Гулем, главным редактором «Нового журнала», основанного еще в 1942 году, и с Патрицией Блейк (Patricia Blake), известной журналисткой из журнала Time, ответственной в нем за советскую тематику.

Морские причалы Нью-Йорка располагаются вдоль левого берега реки Гудзон, отделяющей Нью-Йорк от соседнего штата Нью-Джерси. У компании «France» здесь был собственный причал, который оживал лишь перед прибытием лайнера. После проверок пассажиры выходили за ворота временной ограды сразу в город, где-то неподалеку от его финансового центра. Таможенный досмотр в порту был, однако, очень тщательным. Найдя в моих вещах небольшой складной швейцарский ножик с множеством лезвий, таможенник измерил длину главного лезвия и вернул его мне. Кроме того, нужно было заполнить анкету прибытия, первый вопрос которой был сформулирован так: «Есть ли у вас какая-либо заразная болезнь, физические или умственные нарушения; не злоупотребляете ли вы наркотиками и нет ли у вас наркозависимости?».

Таможенный контроль также интересовался, не собирается ли новоприбывший участвовать в США в преступной или аморальной деятельности, имеет ли он судимость, если да, то за что, на какой срок осуждался. Следовало также сообщить, не занимался ли вступающий на американскую землю шпионажем, не участвовал ли в саботажах, террористических акциях или акциях геноцида и преследований, связанных с нацистской Германией и ее союзниками в 1933–1945 годах.

У выхода из пограничной зоны дежурили таксисты, их большие ярко-желтые машины стояли поблизости. Почти половина таксистов были чернокожими молодыми людьми, одетыми в форму. Я остановил свой взгляд на средних лет мужчине, стоявшем немного в стороне. В руке у меня был небольшой чемодан, и на лице, очевидно, некоторая растерянность.

– Вам куда? – спросил он меня по-английски с сильным русским акцентом.

– Сам пока не знаю, – ответил я сразу по-русски, – в какую-нибудь хорошую, но недорогую гостиницу в центре города.

– Отель «Рузвельт» на Мэдисон-авеню, – посоветовал водитель, беря в руки мой чемодан. – Если хотите, садитесь впереди, рядом со мной.

Это, как я узнал позднее, был жест доверия. Обычно пассажиры в нью-йоркских такси, так же как и в лондонских, отделены от водителя пуленепробиваемой прозрачной пластиковой перегородкой с выдвижной коробочкой для оплаты по счетчику. Стоимость поездки, за посадку и за каждую милю, была указана на борту машины.

Мой водитель Виктор, инженер по прессам из Ленинграда, приехал в Нью-Йорк с женой и двумя детьми около года назад, отказавшись в Вене лететь в Израиль. Американскую визу он ждал семь месяцев в лагере для перемещенных лиц недалеко от Рима. «Жили в Ленинграде десять лет в одной комнате, и шансов на улучшение не было, – объяснил он, – в Питере все новые дома нужно строить по архитектурным проектам… Почти половина таксистов в Нью-Йорке сейчас русские, работа тяжелая и опасная, особенно ночью… много наркоманов».

Русскими называли в Нью-Йорке всех эмигрантов, приехавших в последние годы из СССР, независимо от их этнической принадлежности. Для легальной эмиграции из СССР нужен был «этнический» повод, который признавался для евреев, греков, немцев Поволжья, турок и испанцев, привезенных в СССР детьми во время гражданской войны 1936–1939 годов.

Я не бронировал заранее ни номеров в гостиницах, ни билетов для переезда из города в город, полагая, что разберусь во всем на месте. Кредитных карточек в Великобритании в 1974 году еще не выпускали, и половина населения вообще не имела банковских счетов. Зарплата рабочим обычно выдавалась за неделю наличными каждую пятницу. У меня были доллары, но не на всю поездку, поскольку я надеялся, что смогу пополнять их запас гонорарами за лекции. Первый небольшой гонорар, около трехсот долларов, ожидал меня в издательстве Колумбийского университета от продаж книги о Лысенко в 1973 году. Ограничил я и свой багаж минимумом вещей, даже фотоаппарат «Зенит» остался в Лондоне. Дима, уже ставший фотолюбителем, на мой вопрос насчет подарка из Америки попросил привезти ему «Никон», объяснив, что в США вся японская фототехника стоит в два или в три раза дешевле, чем в Англии. «Покупка “Никон” – это инвестиция, – объяснил он, – защита от инфляции».

Гостиница «Рузвельт» оказалась большим красивым зданием в двадцать этажей, занимавшим почти весь квартал на углу 45-й улицы и Мэдисон-авеню. В ней было, наверное, не менее тысячи номеров. Показывать паспорт или другой документ дежурному клерку не требовалось (в Европе это обязательное правило), здесь верили заполненной анкете гостя. Но плату за сутки вперед нужно было внести сразу. Об американских гостиницах я знал по одному из первых романов Артура Хейли, «Отель», который прочитал на английском еще в Обнинске. (Чтение американских бестселлеров в оригинале было моим способом совершенствовать знание английского языка.) Отель «Рузвельт» был чем-то похож на тот, что описан в этом романе, и не был сетевым.

Из своего номера на двенадцатом этаже я позвонил в издательство и друзьям, сообщил о благополучном прибытии и наметил дни и часы визитов. Первый из них был в три часа дня в издательство. Оно располагалось на 113-й улице. После этого я должен был посетить