Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

после ее оккупации немецкой армией. Из Италии в 1940 году переехал в США. Он был автором нескольких книг по истории России. Я с ним не был знаком и никогда не переписывался. Меня пригласил в Гарвардский университет профессор Пол Доти (Paul Doty), известный биохимик, изучавший ДНК и другие макромолекулы. Я познакомился с ним еще на Биохимическом конгрессе в Москве в 1961 году. Доти был очень активен и в изучении проблем разоружения и занимал пост советника президента США по проблемам национальной безопасности. В Гарварде он кроме кафедры биохимии возглавлял Центр по международным проблемам. Однако 19 апреля Доти улетел на срочную конференцию в Москву, в которой принимали участие и несколько американских сенаторов. Его письмо от 2 апреля об этой поездке я получил еще в Лондоне. Именно поэтому я оказался под опекой Ричарда Пайпса, человека противоположных Доти взглядов, противника всякой разрядки и советника сенатора Генри Джексона. Пайпс к тому же был явным русофобом, он считал, что менталитет русских сформировался в период монгольского ига и коренным образом отличается от менталитета народов остальной Европы. Русские, по его теориям, искренне предпочитают авторитарную систему и склонны к захватнической, агрессивной политике. Их следует относить к азиатам.

В Бостон для доклада по молекулярным аспектам старения меня пригласил коллега-геронтолог, профессор Марот Сайнекс (Marott Sinex), директор отдела биохимии Медицинской школы. Он также изучал возрастные изменения белков, главным образом волокнистых, типа коллагена.

В субботу 27 апреля я отдыхал и осматривал Кембридж и кампус Гарвардского университета. По улицам во всех направлениях бегали студенты – в США все увлекались бегом трусцой на длинные дистанции. Именно в 1974 году телевизионные программы Джеймса Фикса (James Fixx), пропагандировавшие бег трусцой как средство продления жизни, приобрели максимальную популярность. Стали бегать и стар и млад, в Нью-Йорке – по Центральному парку, в Бостоне и Кембридже – по улицам и бульварам. Самому Фиксу было в 1974 году лишь 42 года, и его убеждение, что многочасовый бег каждый день продлевает ему жизнь, не имело никаких доказательств. Но американцам доказательства не были нужны, они свято верили телевизионной рекламе. (Дж. Фикс умер в 1984 году в возрасте 52 лет от инфаркта во время своего ежедневного многомильного забега. Вскрытие показало наличие массивного атеросклероза во всех сердечных артериях, гипертрофию сердечной мышцы и множество других аномалий. Бег трусцой не является естественным для человека и не имеет для здоровья преимуществ перед ходьбой. В последующем оказалось, что бег трусцой часто ведет к разнообразным повреждениям коленных суставов.)

В воскресенье 28 апреля я выезжал из Бостона экспрессом в Балтимор в знаменитый Исследовательский центр геронтологии Национального института здоровья, приглашение из которого и послужило основным поводом для моей поездки в США. Доклад о кавказских долгожителях и о теории горных центров долгожительства я готовил в течение нескольких месяцев. Он был оформлен и как статья для публикации в Journal of Gerontology.

В Бостоне я наконец купил фотоаппарат для Димы и запас пленок и теперь мог снимать все интересное во время путешествия и фотографировать своих американских друзей.

Глава 25

Геронтологический центр в Балтиморе

Из Бостона в Балтимор дневной поезд шел около семи часов по железной дороге, возрожденной в 1971 году благодаря созданию государственной национальной корпорации «Амтрак». Необходимость в такой корпорации возникла в связи с упадком и банкротством многочисленных частных железнодорожных компаний, которые не выдерживали конкуренции с автомобилями и авиацией. Даже американская почта отказалась от почтовых вагонов. Правительство, однако, решило, что железные дороги, даже убыточные, являются стратегически важным средством коммуникации, и взяло железнодорожное сообщение под свой контроль, закупив большое количество локомотивов в Европе. В 1974 году нефтяной кризис и резко возросшие цены на бензин и дизельное топливо для автомобильного транспорта привели к увеличению пассажиро– и грузопотоков по железным дорогам. Железнодорожный транспорт снова становился рентабельным.

В Балтиморе, как я уже говорил, у меня была назначена на 29 апреля дискуссия-семинар в Исследовательском центре геронтологии по проблеме долгожителей Кавказа. Эта же тема, но в виде открытой лекции была объявлена в Бетесде, где расположен Национальный институт здравоохранения (National Institute of Health, или NIH), состоявший из нескольких больших национальных институтов (Институт рака, Институт сердца, Институт здоровья детей, Институт инфекционных болезней и другие, в 1974-м их было пятнадцать, в настоящее время около тридцати). Некоторые из этих институтов находились в других штатах. NIH был американским аналогом АМН СССР. Именно в 1974 году начал осуществляться проект преобразования балтиморского Геронтологического центра в Национальный институт по изучению старения (NIA), что означало создание новых отделов и лабораторий.

Я прибыл в Балтимор вечером в воскресенье 28 апреля и сразу поехал в забронированную для меня гостиницу. Из номера позвонил домой Натану Шоку, директору центра, и сообщил о благополучном прибытии. На следующий день утром за мной должна была приехать машина. Геронтологический центр находился за городом в комплексе медицинских учреждений и больниц города.

С Натаном Шоком я переписывался с 1956 года, как только начал читать первый, созданный незадолго до этого Journal of Gerontology, главным редактором которого и был Н. Шок. В то время выходило шесть номеров журнала в год и в конце каждого номера был раздел «Текущая библиография по старению» с перечнем опубликованных во всем мире статей и книг по разным проблемам экспериментальной и клинической геронтологии. Составителем этих перечней был Натан Шок, по-видимому с несколькими помощниками, просматривавшими журналы на французском, немецком, итальянском и других европейских языках. Знающих русский язык тогда среди ассистентов Шока не было. Я написал ему письмо, обратив внимание на отсутствие в библиографии работ советских авторов, и послал список основных публикаций по проблемам старения в СССР в период 1953–1955 годов с переводами заголовков статей и названий журналов и сборников на английский язык. В моем списке было около тридцати публикаций из журналов, сборников и трудов университетов и медицинских институтов. Они показывали достаточно высокий уровень интереса к проблемам старения в СССР. Шок поблагодарил меня за помощь и включил присланный мною список в свою библиографию. После 1956 года я продолжал информировать его о публикациях по этой теме. Я уже писал выше о приглашениях для участия в Международных конгрессах по геронтологии в 1960 и в 1972 годах, которые я получал от Натана Шока, и о нашей встрече в Киеве в 1972 году (см. главу 2, главу 15 и главу 16). Теперь пришло время посетить этот созданный Шоком знаменитый геронтологический центр.

Утром за