Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

добавил к проекту торгового соглашения поправку, которая была заведомо неприемлемой для лидеров СССР, так как требовала конкретной, очень высокой численности эмигрантов в Израиль (сто тысяч в год) и отмены ряда ограничений на эмиграцию для работников секретных учреждений, на которые правительство СССР не могло согласиться. Целью Джексона было заблокировать весь пакет соглашений, главной частью которого был ОСВ-1. Именно из-за поправки Джексона, внесенной в сенат 4 октября 1972 года, президент Никсон отложил внесение договоров, подписанных ранее в Москве, на ратификацию в сенат. Большинство людей, вовлеченных в эту полемику, не понимали сложности проблемы. Однако для Дж. Стоуна как директора Федеральной ассоциации ученых (FAS), принимавшей участие в разработке ОСВ-1, цель Джексона была достаточно ясной. Была очевидной эта цель и для Генри Киссинджера, государственного секретаря. Однако процедура импичмента президента Никсона уже была начата, и смена администрации Белого дома ожидалась летом. Никто еще не знал, какой будет структура власти в стране осенью, когда могло состояться голосование в сенате по торговым соглашениям с СССР.

Моя встреча с сенатором Джексоном состоялась в его офисе 2 мая и продолжалась около трех часов. На беседе присутствовали Дж. Стоун и один из помощников сенатора.

Беседа началась с обсуждения статьи Роя. Джексон ее прочитал, но не мог понять, почему СССР не может пойти на уступки в решении проблем эмиграции. Я объяснил, что в этой области правительство СССР уже сделало с 1971 года несколько очевидных уступок: был отменен налог на образование для эмигрантов, и общее количество выданных эмиграционных виз возросло с 10 тысяч до 35 тысяч. В 1974 году число эмиграционных виз уменьшилось не из-за ограничений, а из-за войны Израиля с Египтом и как следствие потери территории, а также из-за трудностей в получении виз на въезд в США, куда реально стремится не менее 70 % уезжающих по израильским визам. Лагеря перемещенных лиц в Австрии и Италии, находящиеся под управлением ООН, в то время были переполнены именно эмигрантами из СССР. (Один из таких лагерей я посетил в марте во время поездки в Италию.) Требование Джексона о ста тысячах ежегодных эмиграционных виз было абсолютно нереальным. Другие требования его поправки, например отмена согласия престарелых родителей на эмиграцию их взрослых детей, противоречили советскому законодательству, которое обязывало детей помогать престарелым родителям, если у них нет пенсионного обеспечения. В США дети не имели юридических обязательств перед родителями. В более патриархальной России были другие традиции и в понятие «семья» входили три поколения. Власть советских лидеров основывалась не только на насилии, как это считалось в США, но и на пропаганде преимуществ социалистической системы. Это делало их очень чувствительными к сохранению престижа. Любое открытое давление было бы неизбежно отвергнуто как вмешательство во внутренние дела. Торговля с США и американские кредиты не имеют жизненно важного значения для СССР. Потеря престижа более опасна для партийных лидеров, чем утрата возможных кредитов. Эмиграция в существующей форме сопровождается предварительным лишением гражданства и является на практике депортацией.

Джексон ответил, что он получил тысячи писем, как от граждан США, так и от граждан СССР, в которых приветствуется его инициатива. Он также подчеркнул, что его поправку считает важной и Сахаров. Отвечать Джексону было нелегко, так как обращавшиеся к нему люди, включая и Сахарова, безусловно, не знали, что за общими словами «свобода эмиграции» стоял и протокол о том, какие именно действия должно было бы предпринять правительство СССР, чтобы удовлетворить требованиям поправки. При этом эти требования могли постоянно меняться. Познания Джексона о Советском Союзе были крайне ограниченными и тенденциозными. Он никогда не посещал Москву. Мне приходилось объяснять ему множество элементарных вещей, включая даже то, что название Красной площади происходит не от политического термина «красный», а от старинного слова «красна» в смысле «красивая». (В США очень многие думали, что названия Кремля и Красной площади появились лишь после Октябрьской революции.) Джексон в итоге сказал, что дело с его поправкой зашло слишком далеко: она уже одобрена в палате представителей по представлению конгрессмена Вэника. Джексон, безусловно, мог бы модифицировать свои формулировки, но только в том случае, если его об этом попросят представительные группы еврейских активистов из СССР. (К осени он изменил некоторые требования, уменьшив, в частности, контрольную цифру эмиграционных виз со ста до шестидесяти тысяч.)

В этот же день я побывал в зале заседаний сената США. Шло обсуждение какого-то законопроекта о здравоохранении. На прениях присутствовали восемь сенаторов. Стоун объяснил мне, что этот законопроект обсуждается в сенате уже четырнадцать лет.

Вечером 2 мая меня пригласил на обед Дэн Морган (Dan Morgan), один из редакторов The Washington Post. Я познакомился с ним еще в Москве летом 1972 года. На обеде я встретился и с другими сотрудниками этой знаменитой газеты. В США не существовало какой-либо общенациональной газеты, и особое влияние столичной газеты определялось не только ее близостью к центру законодательной и исполнительной власти, но и высоким уровнем ее аналитических статей. Именно эта газета сумела раскрыть те злоупотребления властью, которые привели к импичменту Ричарда Никсона.

Калифорния

В открытке от 3 мая я писал в Лондон Рите и Диме: «Пишу в поезде по дороге из Вашингтона в Нью-Йорк – это Metroliner[9] – три часа от В. до Н. Днем еду в Калифорнию…»

Планируя поездку в США, я предполагал в первую очередь встретиться с теми друзьями и коллегами, с которыми вел длительную переписку или уже познакомился на конференциях и конгрессах в СССР, и с теми, кто помогал мне и Рою в публикациях наших работ. Предложения о лекциях или семинарах были обычно инициативой с их стороны. Таковой оказалась американская традиция, определявшаяся тем, как я понял уже в США, что основные университеты и научные центры располагаются здесь не в городах, имеющих какие-либо туристические, исторические или культурные достопримечательности, а в обособленных кампусах, где, кроме аудиторий, лабораторий, общежитий и домов для персонала, ничего нет. Университеты являются обычно и собственниками той земли, на которой они расположены, и университетские уставы не допускают на эту территорию посторонних. В Европе визит в университет – это приезд в какой-то интересный город: Оксфорд, Кембридж, Бристоль, Эдинбург, Париж, Амстердам, Рим, Милан, Неаполь и другие. Встречи с друзьями – это обеды в знаменитых ресторанах и совместные экскурсии. Приглашение прочитать лекцию – это уже редкость. Публичная лекция в университете считается особым почетом и гонорарами не вознаграждается. В американских же университетских городках лекция, семинар или просто интервью гостя из Европы, гонорар за лекцию и прием