Я живу в этом теле - Юрий Никитин

Мои губы дернулись в презрительной усмешке. Местные непонимают, что от морщин нельзя спастись. Их если и отдалишь, то какая разница,появятся в этом году или в следующем? Но за эту разницу выложишь сумму, закоторую как раз и гнул спину именно год. А дальше придет обязательная старость,обязательная смерть… А впрочем, старость не обязательна. Можно умереть имолодым. От болезни или под колесами автомобиля. Но вот окончательного финалане избежать никому из жителей этой обреченной планеты!

– Что случилось? – поинтересовался я. – Ты жесобиралась на дачу?

– У Макеевых машина сломалась, – сообщила онаогорченно. – Мы ж всегда ездили вместе!

– Ремонтирует?

– Вчера отогнал в сервис. Обещали за ночь сделать. Есливсе в порядке, через час отправимся.

Дальше завтракали. Весело и деловито щебетала о засохшейвиноградной лозе на балконе, о цветах, которые посадит, если окажется в районемагазина «Семена», о застеклении лоджии. Я слушало, кивало, соглашалось,даже вставило пару вроде бы дельных замечаний, ибо Я живет здесь, в этом теле,в этом времени, и, если бы жило во времена Древнего Рима, Я бы точно так жекивало, соглашаясь с оценкой гладиаторов, хмыкало бы скептически, слушая онепорочности весталок, а если бы в пещерное время, Я бы вместе со всемисетовало о малорослости мамонтов – ведь надо быть как все…

Но на самом деле Я чувствовало: мое место где-то в высшихсферах. Я наверняка передвигаюсь между звездами и вселенными, во времени иразных измерениях, там я неуязвим и бессмертен, но здесь… что я делаю здесь?

Когда нужно было заговорить самому, что-то сказать, нельзяже все время только хмыкать и двигать бровями, я вспомнил и пересказал разговорс соседом. Лена приятно заинтересовалась. Я объяснял, почему коридор нельзязахламлять вещами, заметил, что эта молодая самка, принадлежащая…принадлежавшая моему разумоносителю… и в какой-то странной мере все ещепринадлежащая, посматривает как-то странно. И пока завтракали, иногда взглядывалатак, словно что-то хотела сказать, но не решалась или останавливала себя. Уже вконце, когда я сделал кофе, вдруг заметила со смешком:

– Ты здорово все сказал.

– Что? – не понял я. – О фильме?

– Да нет, тогда, соседям! Нашим соседям. Когда ты пересказывал,мне ты показался древним мудрым старцем в теле юного мужа, ну, старцем в томсмысле, что много видел и много знаешь. Как будто в тебе живет другой человек…или добавился другой.

Я вспомнил черноту космоса, тело разом охватил жгучий холод.Стиснув зубы, я с трудом отогнал страшное видение, сказал мертвым голосом:

– Если бы только человек.

Она помолчала, голос ее после паузы дрогнул:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Тот, кто постоянно ясен, – ответил я словамипоследнего из великих поэтов, – тот, по-моему, просто глуп… Или жепритворяется ясным, чтобы пролезть в депутаты. Милая, а обед тоже тыприготовишь?

Она весело и задорно рассмеялась:

– Нет уж, сегодня меня не жди! Да и вообще… Отдохни отменя с недельку.

– Ну ты даешь, – сказал мой разумоноситель. –Ну ты чего?

– Да того, – ответила она так же весело. – Тыдавай собирайся! Хорошо тебе, можно пешком до работы.

– А могу вообще не ходить, – сообщил я.

– Как это?

– У меня есть комп, – объяснил я. – Работумогу отправлять в контору по Интернету. Как и брать заказы. А появляться тольков дни аванса и получки.

– Правда?

– Ну… не совсем, – признался мой разумоносительвынужденно. – Пока надо являться чаще. Руководство живет по старинке!Отчитываться надо, то да се, малость поработать на виду, показаться коллективу…

Она убежала, морщась от чересчур крепкого кофе, хотя какмогла разбавляла холодными сливками, а я на алгоритмах сложил чашки в раковину,переоделся, разрешил рукам проделать все те движения, которыми закрываютжилище, вышел в коридор и направился к лифту.

Над головой негромко прогромыхало. По земле ползла плотнаятень, подминала все, как катком. Упали крупные капли. На улице народ, как покоманде, закрылся зонтиками. Дюжий мужик поднял над головой газетку и понесся кближайшему подъезду, словно падали не редкие капли воды, а раскаленные камниВезувия. Переходной мир, мелькнуло у меня в мозгу. Еще не умеют управлятьклиматом… даже погодой не умеют, что куда проще, но уже не так равнодушны кпеременам погоды, как их недавние предки в звериных шкурах. Что-то хлопнуло. Ясперва не понял, что случилось, что за странный звук, затем взгляд зацепился зажелтое пятно на асфальте в двух шагах впереди. Только что его не было,

Обостренный слух уловил далеко вверху легкий скрип. Успелувидеть, как на девятом или десятом этаже торопливо захлопнулась форточка. Наасфальте теперь стали заметнее белые скорлупки. Желток расползся, началвпитываться в щели. Плотная слизь белка раздвинулась ровным пятном и застыла,медленно впитываясь в пористый асфальт.

Я двинулся деревянными шагами, мои ботинки задели мокроепятно, я буквально чувствовал, как слизь вцепилась в подошвы. Волосы шевелилисьот ужаса, в черепе стало горячо от страшной мысли. Мальчишка, оставленный водиночестве, промахнулся, швыряя яйцами в прохожих! Но мог попасть по голове.Мог бросить что-то потяжелее. К примеру, кирпич.

Как здесь живут, зная, что каждую минуту с балкона могутшвырнуть кирпич или бутылку? Как живут, когда машина сбивает прохожих не толькона проезжей части, но и на тротуаре? Как живут, если существует куча болезней,с которыми даже не пытаются бороться в полную силу?

Только бы успеть побыстрее. Только бы успеть выполнить то,для чего меня сюда забросили. Пока не упал кирпич на голову. Не подкосиласмертельная болезнь, что за пару дней сводит в могилу. Успеть выполнитьзадание, миссию или что там мне поручено, и поскорее в свой мир бессмертных,мир настоящих возможностей!

В конторе уже хлопали крышки столов, скрипели стулья. Всхрапывали,просыпаясь, компы, начинали разгораться экраны. Люди замедленно рассаживались,складывали в ящики столов коробочки с бутербродами. По экрану большого компа,на котором сервер, двигалась зеленая точка, указывая, что монитор спит, носервер трудится круглые сутки, собирает информацию по всему свету, и как толькомы проснемся…

По ту сторону стола из-за монитора выглядывал Вавилов,широкий и красномордый. Я никогда не видел его хмурым или недружелюбным, онвсегда готов заржать над анекдотом, хлопнуть тебя по спине и позвать хлебнутьпивка.

Он подмигнул:

– Ты сегодня пойдешь к своей… это, как ее? Ну той, чтона той неделе завалил?

Я не сразу понял, о чем речь, потом отмахнулся: