Боишься ли ты темноты? - Николай Пономарев

— Как спалось, Ярослав?

— Плохо.

— У тебя что-нибудь болит?

Ярослав прислушался к своим ощущениям и понял, что болит голова. Гудит, как будто он ей ударился. Почему как будто? Ударился! О край ванной в комнате, где его закрыла Вера Ивановна! Ярослав за одну секунду вспомнил всё, что случилось, и глаза его расширились от ужаса.

— Всё хорошо, — Сергей Фёдорович присел рядом, — не волнуйся. Больше с тобой такого не произойдёт. Давай сейчас чаю попьём. Или ты кушать хочешь?

Ярослав помотал головой.

— Тогда чай. У меня в кармане даже немного конфет есть.

Ярослав кивнул. Сергей Фёдорович аккуратно поднёс ему стакан. Толстое стекло приятно согрело руки, Ярослав посмотрел на дымок и сделал первый глоток.

— Пей, пей, — сказал Сергей Фёдорович. — Чай — штука полезная. Можно сказать, иногда просто оживляет. Ах, да, — он порылся в кармане и вытащил оттуда конфету. — Вот, на, шоколадная.

Конфета называлась “Буревестник”. Ярослав улыбнулся — точно такими же конфетами его угощала последний раз Инна Яковлевна. Он развернул фантик и вдруг почувствовал, как по щекам потекли слёзы.

— Всё нормально? — Сергей Фёдорович озабоченно смотрел на Ярослава.

— Да, — Ярослав вытер глаза краем покрывала. — Мне просто так в жизни не везёт… Так не везёт, что жить не хочется. Что бы не сделал, потом плохо…

— Да и мне, честно говоря, не везёт, — вздохнул Сергей Фёдорович. — Но везение или невезение — вещи относительные. Важнее, как человек к этому относится. Я думаю, главное — цель в жизни не потерять. У кого есть цель, тот после любого падения встанет и дальше пойдёт. У кого нет — тот пропал. Вот так.

— У меня есть цель, — сказал Ярослав уверенно.

— У меня тоже, — задумчиво произнёс Сергей Фёдорович. — Хотя жизнь моя сейчас — странная штука. Вдруг находишь смысл там, где его и представить не мог, а то во что верил, оказывается ерундой… И самое сложное: когда старое потерял, а нового ещё нет. Не наросло… Тут легче всего сломаться…

Ярослав удивлённо смотрел на Сергея Фёдоровича. Тот поставил свой стакан на стол и расправлял фантик от конфеты.

— Знаешь, что меня утешает? Что не старый ещё. Ещё ничего не поздно… А испытания у всех бывают. Иногда они даже на пользу. Закаливаешься так, что ничего уже не страшно.

— А мне всё равно страшно, — вздохнул Ярослав. — Я вот Веры Ивановны боюсь. И раньше боялся, а теперь даже лицо её вспомню — тошнит… Злая она. Какая-то злая и очень сильная. Я раньше таких никогда не видел.

Они помолчали. Странно, но спать Ярославу совсем не хотелось. А хотелось поговорить с Сергеем Фёдоровичем. Просто так, ни о чём, или о чём-то важном. Но поговорить. Пусть ночь длится как можно дольше. Пусть детский дом будет спящим и пустынным, а утро и смена Веры Ивановны никогда не наступит… Сергей Фёдорович внимательно смотрел на Ярослава, а потом вдруг спросил:

— Я только одного не понимаю. Если ты так боишься темноты, зачем вообще в эту ванную пошёл? Ну, сделал бы что-нибудь. Убежал бы, например, а вернулся вечером в мою смену. Мы бы уж как-нибудь разобрались.

Ярослав растерялся.

— Я сначала не подумал, а потом меня уже Краб с Арнольдом потащили, от них не вырвешься. Да и воспитатели между собой всегда договориться могут. Откуда я мог знать, что Вы меня ещё хуже не накажете?

— Да, — грустно проговорил Сергей Фёдорович, — я же монстр, выкручивающий детям руки. Совсем забыл…

— Нет, — возразил Ярослав, — Вы хороший. Вы меня простите, пожалуйста. Я просто ошибся.

— Да я не в обиде. Собственно говоря, я даже догадываюсь, в чём дело…

— Да? — Ярослав насторожился.

— Это просто, — сказал Сергей Фёдорович спокойно, — мне тоже когда-то было четырнадцать лет. Даже нет, мне было тринадцать. Напротив моего дома жила девочка, которая мне очень нравилась. Утром я становился у окна и ждал, когда она выйдет из дома, потом выбегал сам и шёл в школу за ней — на расстоянии в несколько метров. Я видел только её спину и бантики, торчащие из под шапки, но был счастлив.

Ярослав улыбнулся.

— Один раз, — продолжил Сергей Фёдорович, — она не вышла в положенное время. Заболела. Я проторчал у окна половину первого урока, думая, что она опаздывает. А в нашем классе как раз шла контрольная работа… Я прогулял, даже не заметив этого. Мне было страшно: вдруг с ней что-то случилось. Вернувшись из школы, я снова сел к окну. Сейчас смешно, но тогда я даже есть не хотел, сидел несколько часов, не двигаясь. И окончательно убедился, что с Машкой произошло что-то ужасное, когда вечером к их подъезду подъехала “скорая”. Потом-то выяснилось, что “скорую” вызвали в другую квартиру, но я даже представить себе такого не мог…

— И что? — спросил Ярослав, потому что Сергей Фёдорович замолчал.

— Ничего. Мама отпаивала меня валерьянкой и убеждала, что это не последняя любовь в моей жизни. Я ей не верил. Но она оказалась права.

— А Машка Вас не любила?

— Она о моих мучениях даже не догадывалась.

— А что же Вы не сказали?

— Я боялся, — усмехнулся Сергей Фёдорович, — я был ниже её ростом, младше на класс и, по моему убеждению, совсем не симпатичный.

— Я тоже младше Вики почти на два года, — неожиданно для самого себя признался Ярослав. — Только я думаю, что бывает так, когда первая любовь навсегда остаётся… Наверное, не у всех, но бывает. У меня папа маму полюбил ещё в школе — и на всю жизнь. Вместе в город приехали, в институт поступать. Они оба медики были: папа хирург, а мама — педиатр… Поэтому я тоже могу всю жизнь одну девушку любить… Только… Сергей Фёдорович, а вот Вам Вика совсем не нравится?

— Вика? — Сергей Фёдорович помолчал, как будто подбирая слова. — Она красивая, конечно. Только я люблю другую женщину.

Ярослав с облегчением вздохнул. Стало так хорошо, как будто сбросил с плеч надоевший груз. Всё выяснилось. Ничего у Вики с Сергеем Фёдоровичем не будет. И человек он просто замечательный. Разговаривает откровенно, не выгоняет никуда, не торопит. Как будто они с Ярославом не совсем чужие люди. Как будто ему на Ярослава не наплевать.

— А мне Инна Яковлевна книги подарила, — сказал Ярослав, — правда, я их ещё не успел посмотреть. И кружку. Мне и Женьке. Женька тоже хорошая девчонка. Только она почему-то всё время за мной бегает, куда бы я ни пошёл.

— И ты не знаешь, почему…

— Да знаю… — Ярослав улыбнулся. — Это тоже мне так не везёт. Мне нравится одна, а я нравлюсь другой. Всё кувырком.

— Дурачок ты, Ярослав, — Сергей Фёдорович потрепал Ярослава по плечу, — это тебе так везёт. Любовь — это счастье, кто бы тебя не любил. Не бывает ненужной любви.

Ярослав зевнул, веки вдруг потяжелели. Он виновато посмотрел на Сергея Фёдоровича: