Боишься ли ты темноты? - Николай Пономарев

Пустота не верила. Сергей кивнул и принялся объяснять:

— У тебя нет цели, кроме как ходить возле меня кругами. Если я прогоню тебя, ты умрёшь. Если ты прогонишь меня, я оживу. Вот так…

“У тебя тоже нет цели, — прошелестела пустота, — ты только врал, что есть”.

— Врал, — согласился Сергей. — А теперь не вру. Я нашёл цель. Я хочу сделать так, чтобы один пацан в его долбаном детдоме вырос нормальным человеком. Пусть он получит образование, пусть его мечта сбудется. Вот так. Так что я пойду завтра на работу. А тебе будет не к кому пойти, потому что ты мне больше не нужна… Ты глупая и бессмысленная, пустота. Я вот сейчас брошу в тебя стаканом, и тебя не станет. На твоём месте будут осколки. Так что исчезни! Тот человек, к которому ты приходила всё это время, здесь не живёт. Он умер!

Сергей размахнулся и плеснул в пустоту водку из стакана. Пустота стала исчезать. Она постепенно отодвигалась. Уходила в зелёнку, в развалины, в подвалы, растворялась среди людей. Сергей улыбнулся…

На столе стояла одинокая бутылка. Сергей взял её за горлышко и положил в мусорное ведро. Потом закурил ещё одну сигарету. Хотелось спать…

В аэропорт Сергей еле успел. Пришлось ехать на такси. Шофёр оказался бывшим десантником, который тоже служил в горячих точках. Он ударился в воспоминания, и это отвлекло Сергея от главной, навязчиво-болезненной мысли. Улетала Ольга. Улетала навсегда. С одной стороны Сергей чувствовал, что прощание будет тяжёлым. С другой стороны, прощаться так прощаться. В этом смысле отъезд жены был для Сергея облегчением, избавлял от ненужных дёрганий.

Прощание было скомкано, чего Сергей и ожидал. Ольга только с неудовольствием обозрела его и спросила:

— Всё-таки приехал? Да ещё и трезвый…

Сергей кивнул и отошёл, чтобы не мешать. Так и сидел на лавочке в стороне, пока жена прощалась с его бывшей тёщей, тестем, потом было несколько её подруг, смотревших на Сергея недобро. Сын тем временем забрался на колени отца и рассказывал, что они с мамой сейчас полетят на самолёте в Москву, и что Москва — это тоже город, но другой. Сергей кивал. Наконец, Ольга забрала сына и они ушли на посадку. Вот и всё, буднично, так и должно было быть — чужие теперь люди.

Сергей вышел из здания аэропорта и сразу же поискал сигарет. Оказалось, что впопыхах он их забыл, зато в кармане лежала конфета “Буревестник”. До смены в детдоме оставалось время, которое некуда было деть. И больше всего Сергей опасался, что распорядится этим временем бездарно и опасно для себя самого. Над головой проносились самолёты, идущие на взлёт и на посадку. Сергей сунул руки в карманы, а конфету в рот и, поморщившись от неуместной сейчас сладости, пошёл к автобусной остановке. Вдруг пришла в голову мысль, что давно не был у матери. Стоило съездить. Главное, не говорить ей, что Ольга с Сашкой улетели. Мать и так переживала, что не видит внука…

В автобусе Сергей увидел группу школьников, едущих на какую-то экскурсию с молодой учительницей. Такой же молодой, как Аля. Он поймал себя на мысли, что думает об Але только хорошее. Симпатичная, добрая, молодая и он, похоже, ей нравится. Только ничего у них не будет. Потому что он ей не пара. Ей нужен человек, который не перегружен прошлым, который смотрит на всё легко. Который будет дарить ей цветы и читать стихи про любовь. Стихи… Он вспомнил Ярослава на подоконнике в изоляторе. Вот уж кто мог бы читать девушке стихи. И будет, наверное, когда подрастёт. И будут у него жена и дети… А у его бабки — правнуки. Которых она, конечно же, не увидит. Потому что Ярослав её не простит. Но всё это при условии, что не сбудутся Алины пророчества и Вера Ивановна не сживёт Ярослава со свету…

Мама открыла дверь и, казалось, совсем Сергею не удивилась. Пошла ставить чай.

— Я не надолго, — предупредил он, — у меня сегодня с двенадцати смена.

— В детском доме? — уточнила мама из кухни.

— Да, — Сергей сел на диван, удивлённо глядя перед собой.

— Оля приходила, — сказала мама, — приводила Сашу прощаться. Она не плохая, ты её не обвиняй.

— По-моему, это она меня всё время обвиняла, — уточнил Сергей, — а ты что, на её стороне?

Мама вошла в комнату и поставила на стол тарелку с печеньем:

— Я ни на чьей стороне. Вы оба сделали глупость. И, к сожалению, уже непоправимую.

— Ты меня хоронишь, — вздохнул Сергей.

— Нет, я думаю, что с тобой всё будет хорошо. Кстати, может, теперь ты станешь жить у меня? Зачем снимать квартиру, если здесь столько места?

— Прости, — Сергей помотал головой, — но я пока поживу один. Как в карантине. Чтобы стать чистым и доступным для новых чувств.

— Хорошо, — согласилась мама, наливая чай. — А что, у тебя есть девушка?

— Вокруг меня одни педагоги и малолетки. Так что, скорее всего, если я и женюсь, то очень не скоро. Когда меня уволят и я найду другое место.

— Тебя не поймёшь.

Сергей взял ложку и, размешивая сахар, возразил:

— Что ты, я очень понятный. А одна коллега даже сказала, что я прелесть.

— Она права, — сказала мама.

— Правда, другая стремиться выжить меня с работы, — вздохнул Сергей, — но мы ещё посмотрим, кто кого.

— А что случилось?

Сергей пил чай и потихоньку рассказывал маме о новой работе. Об Але, Ярославе, Вере Ивановне. О том, как неудачно ездил вчера в деревню.

— Убил бы эту бабку своими руками, — подытожил он.

— Очень практично, — покачала головой мама. — Только твоему мальчику это не поможет. Может быть, ему повезёт, и его усыновят?

— Так не бывает, — сказал Сергей, — он уже почти взрослый. Таких никто не берёт.

— Ну хоть это ты понимаешь. Тогда ищи попечителей. Ему ещё долго учиться до института?

— Три года.

— Кто-то должен взять его на эти три года. Я ничего не имею против вашего детдома, но это всё равно не нормально. Нормальный человек вырастает только в семье.

— Мама, ты начинаешь читать мне лекцию, — насторожился Сергей.

— Потерпишь.

— Нет ничего страшнее старого педагога, — пробормотал Сергей, наклоняясь над чашкой. — Ну и где я ему возьму попечителей? Буду бегать и всем предлагать?

— Тогда бери ребёнка к себе. Ты холостой, делать тебе нечего.

Сергей поперхнулся чаем:

— Ма, ты что!

— Ничего. Сам твердишь, какой мальчик хороший и как его там мучают. Так сделай что-нибудь.

— Я его старше всего на двенадцать лет, понимаешь? Кто я ему буду? Родитель?

— Родители у него без тебя были, и ты их всё равно не заменишь. А так — подумай.

— Бред, — сказал Сергей, глядя в пол, — какой из меня воспитатель! Собственного сына и то отобрали.