Мертвое море - Тим Каррэн

— Ты кое-что пропустил, — заметил Крайчек, указывая на письмо. — Гринберг пишет, что собирается вернуться к тому кораблю, «Ланцету». Говорит, что он ключ к спасению.

— Верно, — сказал Кушинг. — «Ланцет». Гринберг писал, что он проклят. Не знаю, что точно он имел в виду, но очевидно, что этот корабль крайне важен. В письме нет ничего о том, с чем мы столкнемся в Море Туманов, пока не откроется воронка. Кажется, Гринберг думал, что единственный выход спрятан где-то на «Ланцете». Либо это сам «Ланцет».

— Он сказал, что если мы вернемся, то можем оказаться в другом времени, — добавил Сакс. — Может, это просто какое-нибудь безумное дерьмо, но если нет… Боже, кто знает, где мы окажемся.

— Да кому какое дело? — сказал Менхаус. — Я в том смысле, разве это имеет значение? Возможно, время откатится назад, как он сказал, а если нет? К черту! Десятый или пятнадцатый век уж лучше, чем это место, я так считаю.

Заслышав эти слова, Джордж оторвался от карты и улыбнулся. Старая добрая Земля в старом добром трехмерном измерении лучше этого мира в любой день недели. Там солнце, синее небо, люди. Надежда. Дома ты всегда полон надежды. По крайней мере, так считал Джордж. Он хотел вернуться в свое время, всем сердцем жаждал увидеть жену и ребенка. Но Землю он принял бы в любом виде.

— Ладно, Кушинг, — сказал Сакс. — Раз ты возомнил себя экспертом в области этой научно-фантастической ерунды, позволь спросить кое-что. Тот умник… он говорит, что время то ли изгибается, то ли искривляется, так что же произойдет, если мы вернемся за два часа до нашего отплытия? Подойдем сами к себе и скажем: «Эй, тупицы, не садитесь на эту гребаную бадью»?

— Так и сделаем, если придется.

Кушинг объяснил, что вопрос искривления времени носит чисто теоретический характер. Он рассказал, что однажды читал про так называемый «парадокс убитого дедушки», когда при путешествии назад во времени вы убивали своего деда, прежде чем он успевал жениться на вашей бабушке. Следовательно, ваши родители никогда не рождались, как и вы сами. Тогда возникал вопрос, как бы вы смогли путешествовать назад во времени? Согласно одной теории, пояснил Кушинг, время саморегулируется и сохраняет целостность. Так что в момент убийства деда вы прекратили бы свое существование, как и бытие всего с вами связанного, включая ваших родителей. Все исчезло бы без следа. Эта теория считалась весьма спекулятивной и довольно спорной. Еще Кушинг упомянул рассказ Рэя Брэдбери, в котором герой, попав в Юрский период, наступил на бабочку, вернулся в настоящее и обнаружил, что мир полностью изменился. Смерть ничтожной бабочки вызвала цепную реакцию, полностью переписавшую будущее.

— Но все это, как я уже сказал, чистая спекуляция, — подвел итог Кушинг. — И у нас нет времени думать о подобной ерунде. Нужно решить, как мы собираемся выбираться отсюда.

— А вдруг мы не сможем? — спросил Сакс. — Вдруг страшила Крайчека не даст нам вернуться домой?

Сакс, похоже, пытался пошутить, но никто не разделил его веселье. Когда дело касалось таинственного существа из тумана, у всех напрочь пропадало чувство юмора.

— Туманный Дьявол, — проговорил Джордж.

— Неплохое имя, — заметил Кушинг.

— О боже, — закатил глаза Сакс. — Началось.

Но больше никто не проявил интереса к этой теме. Все отлично понимали, что за скептицизмом Сакса прячется страх. Раз он не мог принять такую вещь, не мог ужиться с мыслью о ней, значит, ее не существовало. Все просто. Джордж полагал, что это отрицание похоже на то, с которым сталкиваешься, начиная говорить об НЛО или пришельцах. Сама мысль о существовании других разумных существ во Вселенной кажется такой непостижимой, что становится объектом шуток и агрессии — своего рода защитный механизм, предохраняющий от вечной паранойи по поводу того, что однажды тебя из постели вытащат зеленые человечки.

— Гринберг говорит об этом в своем письме, — сказал Крайчек. — Что «Ланцет», возможно, «место жительства» этого существа.

— Поэтому, — вставил Кушинг, — нужно присмотреться к этому кораблю. Если верить Гринбергу, это не просто проклятое судно, но и место откровений, ключ к спасению, сопряженный с источником невообразимой опасности.

— Но что это? — спросил Менхаус. — Что это за существо?

У каждого были мысли на этот счет, но никто пока не стал их озвучивать. Тварь могла оказаться инопланетным призраком или прообразом сатаны на Земле и в тысяче других миров.

— Послушайте, — обратился Джордж ко всем. — Сейчас неважно, что это такое. Я чувствовал его, как и все вы. Оно существует — этого достаточно. Не знаю, сколько раз я ощущал, будто кто-то смотрит на меня из тумана. Мне многое мерещилось. То, чего не может быть. Я считаю, всему виной Туманный Дьявол.

— Думаю, пока вы тут травите байки, я немного прогуляюсь, — сказал Сакс, поднимаясь с дивана. — А то вы тут еще договоритесь до парня с крюком вместо руки, обитающего в местечках для влюбленных.

— Сядь на место, Сакс, — сказал Джордж.

— Что?

— Сядь на место.

— Да кто ты такой, чтобы мной командовать, мать твою?

Джордж и Фабрини поднялись с мест.

— Полагаю, я тот, кто поставит тебя на место и заставит слушать, нравится тебе это или нет.

— А силенок хватит?

— Возможно, нет. Но тогда Фабрини поможет.

Сакс сел на место.

— Ладно, ладно, валяй. Рассказывай мне свои гребаные страшилки. Эй, Элизабет? Попкорн есть?

Может, он и думал сперва, что это лишь затянувшаяся шутка, но вскоре дерзкая ухмылка исчезла с его лица: Джордж принес радиоприемник и поставил устройство перед бригадиром. Глаза Сакса округлились, красное небритое лицо побелело.

— Чушь какая-то, — неубедительно запротестовал он. — Детские игры.

— Давай посмотрим, — сказал Джордж. — Давай посмотрим, что там такое.

Элизабет помогла тетушке Эльзе встать. Старушка задремала, и племяннице пришлось разбудить ее и довести до двери, ведущей к каютам. Но в проходе Элизабет задержалась.

— Вы… все вы… хорошенько подумайте о том, что делаете, о том, что вызываете.

И на этой зловещей ноте она их покинула.

Джордж включил радиоприемник, и воздух в каюте сразу стал тяжелым, словно свинцовым, таким густым, что вдохнуть было трудно. Радиоприемник скулил и посвистывал, пока эфир не заполнил статический шум, то нарастающий, то убывающий, как и прежде. Помехи напомнили Джорджу о ветре, гуляющем по далеким уголкам, аванпостам враждебных миров или обдуваемым антарктическими вихрями базам, из которых невозможно выбраться: можно только стыть в торжественном, мрачном ожидании. Самым страшным было то, что Джорджу показалось, будто шум стал громче, ощутимее, в нем отчетливее слышалось чье-то присутствие.

— Похоже на… — сухим голосом произнес Менхаус, — похоже на вой ветра в пустом доме.