Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

— Она не может видеть его глазами, — торопливо пояснила Майя. — Но все слышит.

— Что все это значило? Куда она звала тебя?

Ведьма в растерянности покачала головой:

— Не знаю. Хотя погоди… Тот человек, что меня похитил, говорил что-то про…

— …что самое интересное сегодня происходит в другом месте, — вспомнил Туомас.

И тут Майя закричала.

— Помогите! Помогите нам! — она надрывалась, захлебываясь слезами, но голос лишь отдавался от стен полуподвала, и, куда бы ни выходило окно, услышать было некому.

— Майя, что происходит? Ты поняла, что задумала Госпожа?

— Вот для чего они так хотели тетин гримуар… Вот откуда эти речи про былое величие. — Майя всхлипнула. — Сегодня ведьмы попытаются захватить Топи, Том.

— Что?! Дед их не пропустит.

— Они сделают это руками оборотней, Том. Ты ведь понял, что Госпожа управляет Дарьей? Нет? Она снабжает ее приворотными порошками уже который год, поэтому все волки ходят у Волчицы по струнке, сражаются за ее внимание. Госпожа полностью ими управляет, хоть в волчьем, хоть в человечьем обличье. И благодаря зелью тети Госпожа укажет оборотням тропу к сердцу Топей — сотворит им такой же путеводный амулет, как тебе сделала я. Они лишены разума, поэтому ими легко управлять, как вот этим козодоем. Том, ты понимаешь, что это значит?

Туомас хотел кивнуть, но его тут же ударил новый разряд. Он глубоко вдохнул, но быстро сбился со счета.

— Дед не станет это терпеть, — неумолимо продолжила Майя. — Пакт нарушен, он будет защищаться в полную силу и сразу нанесет удар. Начнется наводнение.

— Но дамба…

— Дамба защищает город от обычной воды, но от волшебства Водяного нет спасения. Когда-то наводнения были обычным делом, и не все из них были следствием погоды. В прошлом веке чудотворцы договорились с Дедом, что Топи никто не тронет. После краха Союза это обещание подтвердили. А сегодня…

— Цербер… Роман так это не оставит.

— Да. Артель придет, — горько покачала головой Майя. — И значит, они погибнут.

— Кто?

— Стая. Может быть, кто-то из чудотворцев, которые будут сдерживать наплыв воды. А тем временем Ковен доберется до Деда и сразится за его царство. Будут смерти, Том. Начнется хаос, эвакуация людей из города… Будет ужас, ужас!

— Но зачем… — Туомас перестал что-либо понимать. — Зачем Госпоже весь этот кошмар? Она надеется одолеть Деда в бою? Зачем ей топить город ради куска болота?

Майя попыталась сесть, но связанные ноги не давали ей перевернуться на бок.

— Это не Госпожа, Том. То есть да, это она отправит Стаю. Сегодня Самайн — она чувствует, что такой шанс нельзя упускать. Но она такая же обманутая жертва, как и остальные. Она понятия не имеет про наводнение. Ей оно не нужно, оно нужно им.

— Им?

— Тем, кто послал этого громилу. Тем, кто заставил доктора Германа отпустить ночью Игоря со священником. Они дали ему завершить исследование, а после этого решили попробовать. Сначала маленький хаос в одной больнице. Сегодня — потоп.

— Но…

— Дослушай! — Майя перешла на шепот: — Все наши знают о чудотворцах. О некромантах. Оборотнях и болотницах. Цербером пугают непокорных. Но про этих… не знает никто. О них не говорят вслух. В них никто не верит, вот только они существуют на самом деле.

— Кто они? В чем их сила? Что они такое могут? Этот, в костюме, сказал, что они…

Ведьма словно сняла с языка его слова.

— Они обычные люди, Том. Которым надоело, что магия где-то в чужих руках. Им не хочется, чтобы чудотворцы решали, кому выделять кусок на болоте, а кому нет. Им не хочется, чтобы утопленниц забирал Дед, а родители не могли приходить на их могилу. Им не хочется, чтобы ведьмы наживались гаданиями и порошками на чужих болезнях. Им не хочется, чтобы где-то среди них неузнанными ходили смертельно опасные волки в человеческом обличье. Они не хотят нас терпеть, Том. Их сила в том, что их большинство. Пока о нас знают очень немногие, и больше всего на свете они не хотят быть раскрытыми прежде времени. Сначала врага надо ослабить — заставить уничтожить друг друга. Чудотворцы разделаются со Стаей и выдадут себя. Их выследят, найдут по адресам или номерам машин. Дед утащит сколько-то под воду. Госпожа разберется с болотницами, в такую ночь им с Констанцией это по силам. Ну, а с Госпожой и так можно справиться, в конце концов, что может одна старуха против мужчин, наделенных властью? А у них большая власть, Том, — и они хотят еще больше.

Туомас собирался что-то спросить, но прибор выдал очередной разряд тока; он расслабил мышцы, надеясь пережить приступ как можно быстрее, но вместо этого тело пронзила новая спираль боли: стальные прутья впились в кожу, и Туомас не сумел удержаться от крика. До полуночи оставалась какая-то пара минут — трансформация уже началась.

— Том, ты должен справиться, — в голосе Майи прорывались рыдания. — Ты обязательно справишься!

Туомас совершенно не был в этом уверен. Присоски миостимулятора отлетели первыми, спина выгнулась дугой. Он пытался шептать слова из обычной вечерней медитации, которую считал самой эффективной:

— Я есть воздух… я есть земля… я есть небо… я часть всего, и я суть ничто… я суть дыхание… я суть тишина…

Боль затмевала все. Одна за другой лопались стягивающие тело прутья, с жутким свистом разлетаясь по углам комнаты, но цепь пока еще удерживала Туомаса на месте. Он постарался наклонить голову и увидел, как по щекам Майи льются слезы. С громким треском подломилась одна из ножек стула; Туомас рухнул всей нарастающей массой на пол и даже не почувствовал этого. Бетон холодил кожу — там, где еще оставалась кожа, но с каждой секундой человек уступал место зверю, и тянулись, перекручиваясь, мышцы, перед глазами стояло желтое марево — зрачки меняли форму, уши вытягивались, челюсть свело в бесконечной боли — прямо сейчас безо всяких щипцов ему одновременно выдирали и вкручивали заново все зубы.

Туомас еще никогда не пробовал удержаться в сознании во время самого превращения — слишком невыносимыми были мучения. Он уже не видел Майю, но держал перед глазами ее образ, ее слезы и молчаливую готовность принять свою судьбу.

Возможно, она и была готова — но не Туомас. Тело горело в агонии, и он постарался принять это как данность.

— Моя жизнь — суть бесконечное колесо страданий. Мой разум свободен, когда мое тело в оковах боли. Боль — ничто, лишь мысль имеет значение…

Туомас думал, что говорит вслух, но по испуганному взгляду Майи понял, что речевой аппарат уже претерпел изменения. Возможно, он