Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

скрывая раздражения по поводу несдержанности своего подчиненного. – У людей за этим столом гораздо больше опыта, чем у вас; с чего вы решили, что лучше знаете, что происходит?

В этот момент Меццанотте – отчасти потому, что страдания по Лауре заживо испепеляли его, а отчасти потому, что он был измучен всеми этими обсуждениями, которые считал пустой тратой времени, – взорвался:

– Как я могу успокоиться, когда жизнь девушки висит на волоске, а никто ни хрена не делает, чтобы найти ее!

– Хватит, Меццанотте, вы перегибаете палку! – крикнул Далмассо, стукнув кулаком по столу.

Рикардо должен был понять, что пришло время остановиться, что, продолжая гнуть эту линию, ничего, кроме отстранения от дела, он не добьется. Но он зашел слишком далеко – и потерял контроль над собой.

– Черт побери, комиссар, вы вообще понимаете, что нельзя терять ни минуты? Вы уже должны были понять, на что способен этот урод. Что вы за начальник, мать вашу, если у вас не хватает смелости поддержать своих же, когда это необходимо?

В зале заседаний словно резко похолодало. Несколько секунд все молчали. Тафури был вне себя, Де Фалько ухмылялся, на лице Рицци было написано искреннее сожаление. Что касается Далмассо, то, судя по его виду, он был на грани сердечного приступа.

– Я предупреждал вас, и не говорите, что я этого не делал! – кричал он; его лицо раскраснелось и вспотело. – Считайте, что вы отстранены от работы с немедленным вступлением распоряжения в силу. Я приказываю вам вернуться в отдел для возврата удостоверения личности и табельного оружия!

– Как бы там ни было, вы остаетесь в моем списке, Меццанотте! – крикнул ему вдогонку Де Фалько, едва тот вышел из зала и от души хлопнул дверью. – Я с вами еще не закончил!

41 час с момента исчезновения

В управлении никто не осмеливался подойти к нему или даже заговорить с ним. Новости о его отстранении, должно быть, уже долетели до коллег. Только Нина Спада, проходя мимо него в коридоре, коротко пожала ему руку, сочувственно улыбнувшись. Меццанотте чувствовал себя опустошенным и странно спокойным. Такая тишина оглушает тех, кто оказывается в самом центре урагана.

Дойдя до своего стола, под пристальными взглядами всех остальных офицеров, он освободил его, запихивая свои вещи в сумку. Поверх груды накопившихся бумаг, с которыми ему больше не нужно было иметь дело, заметил красную папку, которой не было утром. Он открыл ее. В нем были фотокопии старого досье. Фумагалли. Наверное, дежурный вспомнил еще один случай, имевший какое-то отношение к подземельям. Слишком поздно… После недолгого колебания он также взял и это досье – и бросил его в сумку вместе с остальными.

– Кардо…

Меццанотте поднял взгляд. Рядом с ним материализовались огорченные лица Колеллы и Минетти.

– Мы только что узнали… Что случилось?

– Я вне игры, Филиппо. На этот раз по-настоящему. В конце концов, мне это удалось: я все испортил.

– Что же теперь будет? Что будет с расследованием? Призрак может вернуться, чтобы ударить в любую минуту…

– Он уже сделал это. Он украл Лауру, я в этом почти уверен. – Когда Рикардо произнес эти слова, он почувствовал, как в горле образовался комок, из-за которого ему было трудно продолжать. – Я не думаю, что они позволят вам это сделать, но если вы сможете, ищите его. Должно быть, он где-то внизу и…

– Ах вот ты где, Меццанотте!

Обернувшись, Рикардо увидел Мануэля Карбоне в дверях офицерского зала; его мерзкая физиономия застыла в насмешливой улыбке. За его спиной, источая тупость и злобное удовлетворение, маячили два жвачных толстяка, Лупо и Тарантино.

– Какого хрена тебе надо, Карбоне?

– Пистолет и удостоверение, Меццанотте. Комиссар позвонил мне и попросил удостовериться в том, что ты все сдашь.

«Из всех – именно его», – с горечью подумал Рикардо. Унижение в квадрате…

Он расстегнул белый пояс и положил его на столешницу вместе с удостоверением личности. Затем перекинул сумку через плечо и направился в раздевалку, чтобы переодеться. Стараясь держать голову высоко поднятой, Меццанотте молча шел под взглядами своих коллег, некоторые из которых выстроились у дверей кабинетов, чтобы посмотреть, как он проходит мимо.

– Так и должно было быть с самого начала, – прошипел кто-то ему в спину. – Ты не один из нас. Ты не заслуживаешь носить эту форму.

Как только Рикардо оказался снаружи, на дорожке, его плечи опустились. У него создалось впечатление, что вся усталость, накопившаяся за последние два дня, внезапно обрушилась на него.

Он все еще не мог осознать, что произошло в прокуратуре. Да, он, конечно, сорвался, но как получилось, что он потерял самообладание и все пошло наперекосяк? Возможно ли, что он пошел не по той дорожке и Призрак на самом деле не имеет к этому никакого отношения?.. Нет, чем больше Рикардо думал об этом, тем больше был уверен, что Лаура – не жертва традиционного похищения. Она была в туннеле, куда вошла по собственной воле. Брошенная сумка и разбитый мобильный телефон ясно указывали, что на нее напали именно в этом месте. Совершенно исключено, чтобы банда похитителей устроила ей там засаду, поскольку Лаура никому не рассказывала, куда направляется, или что они преследовали ее в ожидании благоприятной возможности, поскольку такие преступники обычно не полагаются на удачу, а тщательно планируют всё заранее.

И откуда, черт возьми, взялась эта записка о выкупе? Потому что, по крайней мере, в одном он согласился с Де Фалько: исключено, чтобы ее послал Призрак. Может быть, какой-нибудь мифоман? Кто-то пытался воспользоваться ситуацией? Но ведь новость об исчезновении Лауры еще не была обнародована, об этом знали лишь немногие…

В ослепительной вспышке перед ним открылся еще один нюанс – такой, что Рикардо почувствовал головокружение. Он попросил Амелию разузнать побольше о подземелье – и она исчезла из виду; Шизик позвонил ему и сказал, что у него есть важная информация, – и умер, не успев сообщить ее. Самому Рикардо удалось найти взаимосвязь Призрака с исчезновением Лауры, но письмо с выкупом было доставлено как раз вовремя, чтобы помешать ему получить необходимые для расследования средства…

Он стал параноиком – или же кто-то следил за ним, за каждым его шагом, вмешиваясь каждый раз, когда он слишком близко подходил к истине? Но кто был способен делать такие вещи, и зачем? Кто стоял за Призраком? Какие темные интересы сходились на нем?

Спускаясь по эскалатору в билетные кассы, Рикардо огляделся, задаваясь вопросом, наблюдают ли за ним в этот момент. Но в бешеном и неутомимом роении людей, приходящих и уходящих в темпе, диктуемом десятками часов,