Пора убивать - Джон Гришэм

– Девяносто слов в минуту.

– Буду знать. Она нужна мне к среде.

– Вы ее получите.

– Потребуется еще уточнить некоторые свидетельскиепоказания. Вам придется увидеть фотоснимки тел, они очень натуралистичны. Какправило, Нуз дает жюри возможность ознакомиться с такими фотографиями, мне жехотелось бы, чтобы они прошли мимо их глаз. Посмотрите, можно ли что-нибудьсделать.

– Это будет непросто.

– Важнейшим моментом защиты явится факт изнасилования.Необходимо, чтобы присяжным были известны мельчайшие подробности. Будьте в этомособенно тщательны. Я дам вам ознакомиться с двумя-тремя делами, чтобы было счего начать. Думаю, мы сможем убедить Нуза в том, что изнасилование дочеримогло повергнуть отца в состояние некоторого помешательства.

– О`кей, что еще?

– Не знаю. Когда голова придет в порядок, придумаю ещечто-нибудь, но пока вам должно хватить и этого.

– О проделанном доложить вам в понедельник утром?

– Да, но не раньше девяти. Я ценю свои утренние часы.

– Что насчет правил в одежде?

– Вы смотритесь отлично.

– Можно в джинсах и без носков?

– У меня работает еще одна сотрудница, секретарша по имениЭтель. Ей шестьдесят четыре, толста, но, слава Богу, носит лифчик. Подумайте обэтом.

– Подумаю.

– Не хочу, чтобы меня что-то отвлекало.

Понедельник, 15 июля. Одна неделя до суда. За выходныебыстро разнеслась весть о том, что суд будет проходить в Клэнтоне, и городокохватила горячка подготовки к захватывающему действу. В трех мотеляхбеспрерывно звонили телефоны: журналисты и их подручные спешили заказатьномера. Кафе едва не лопались от наплыва посетителей. Команда маляров иштукатуров принялась после завтрака подновлять и приводить в порядок зданиесуда. Из тюрьмы Оззи послал несколько заключенных, чтобы подстричь обширныйгазон. Старики, собиравшиеся кучками у монумента ветеранам вьетнамской войны,только посвистывали, взирая на царившую в центре города суматоху. Полицейский,надзиравший за общественным порядком, вежливо попросил их сплевывать табак,который они жевали, на траву, а не на тротуары. Его послали к черту. К девяти утрав роскошной, густой траве газона уже были установлены и брызгали во все стороныводой поливальные фонтанчики.

В десять температура поднялась до девяноста двух градусов поФаренгейту. Торговцы в выходивших на площадь лавочках распахнули свои дверинавстречу знойному влажному воздуху, справиться с которым внутри их заведенийвентиляторам было явно не под силу. Сейчас они ожидали указаний из Мемфиса,Джексона и Чикаго относительно списка тех товаров, которые, начиная соследующей недели, можно продавать по специальным ценам.

Нуз позвонил Джин Гиллеспи, клерку окружного суда, иуведомил ее, что она отвечает за подготовку присяжных. Джин должна была выслатьсто пятьдесят повесток кандидатам в члены жюри присяжных. Защита потребоваларасширить список тех, из кого будут отобраны двенадцать заседателей, и Нузсогласился. Джин и двое ее подчиненных всю субботу провели листая спискиизбирателей и выписывая наугад имена. Следуя инструкциям Нуза, они сразувыбраковывали тех, кому было уже за семьдесят. Имя вместе с адресом писалось наспециальную карточку. Карточек получилось ровно одна тысяча. Они были положеныв картонную коробку, из которой два судейских чиновника по очереди, не глядя,вытаскивали карточки. Один чиновник был белым, другой – черным. Извлеченная изкоробки карточка аккуратно укладывалась на столе. Когда количество карточек настоле достигло ста пятидесяти, коробку с оставшимися унесли, а машинистка селапечатать длинный список имен кандидатов в члены жюри присяжных для судебногопроцесса «Штат против Хейли». Все делалось в точном соответствии с инструкциямидостойного Омара Нуза, хорошо знавшего, что он говорит. Если жюри вдругокажется полностью белым, если обвиняемого признают виновным и осудят насмертную казнь, то в апелляции, которую подаст защита, будет дотошно разобранкаждый шаг процедуры выборов присяжных. Такое уже случалось раньше и приносилоНузу одни неприятности. Ничего, больше это не повторится.

После того как был составлен общий список, занялисьвыписыванием персональных повесток. Они пролежали в сейфе в кабинете Джин допонедельника, когда за ними приехал шериф Оззи Уоллс. Налив ему чашку кофе,Джин знакомила шерифа с инструкциями Нуза.

– Судья сказал, чтобы повестки разнесли сегодня междучетырьмя пополудни и двенадцатью ночи.

– Хорошо.

– Члены жюри должны явиться сюда без опозданий в девять утраследующего понедельника.

– О`кей.

– В повестках не указано ни название дела, ни его суть, исообщать об этом что-либо членам жюри не допускается.

– Думаю, им самим об этом все известно.

– Очень может быть, но так настаивает Нуз. Разнося повестки,ваши люди должны держать язык за зубами. Имена и фамилии будущих присяжныхявляются конфиденциальной информацией и не подлежат огласке по крайней мере досреды. Не спрашивайте почему – так приказал Нуз.

Оззи взвесил в руке пачку повесток:

– И сколько же их здесь?

– Сто пятьдесят.

– Сто пятьдесят! Для чего так много?

– Дело-то какое большое. Нуз приказал.

– Все мои люди окажутся занятыми этим.

– Мне очень жаль.

– Ну да ладно. Если это то, чего хочет его честь...

Оззи вышел, а через несколько мгновений на его месте ужестоял Джейк и заигрывал с молоденькими секретаршами, улыбаясь Джин Гиллеспи.Пройдя следом за ней в кабинет, Джейк прикрыл за собой дверь. Джин уселась засвой стол и погрозила Джейку пальцем.

– Я знаю, для чего ты здесь, – сурово проговорила она. – Ноты этого не получишь.

– Дай мне список. Джин.

– Я не могу, Джейк. Неужели ты хочешь, чтобы у меня былинеприятности?

– Дай мне список, Джин.

– До среды – нет. Так приказал Нуз.

– Почему до среды?

– Не знаю, но Омар настаивал на этом.

– У тебя не будет никаких неприятностей, потому что никто нио чем не узнает. Тебе же известно, как я умею хранить тайны. – Теперь Джейк неулыбался. – Джин, дай мне этот чертов список.