Касты. Истоки неравенства в XXI веке - Изабель Уилкерсон

Также заманчиво возложить всю вину за сложившуюся несправедливость на одного деспота, хотя на самом деле именно действия или, чаще всего, бездействие обычных людей поддерживают механизм кастовой системы. Это люди, которые пожимают плечами при новости о совершенном полицейским убийстве, люди, которые смеются над унизительными анекдотами в сторону маргинализированных людей или сидят за обеденным столом и ничего не говорят из страха оттолкнуть любимого дядю. Люди, которые готовы платить более высокие налоги на собственность за школы для своих детей, но отказываются платить налоги, чтобы дать образование детям, которых сознательно обесценивает общество. Или люди, которые сидят в молчании, когда человека, маргинализированного за цвет кожи или принадлежность к женскому полу, прерывают на собрании, критикуют за идеи (с которыми, возможно, позже согласятся). Эти люди молчат из страха быть оторванными от своей касты, и каждый из них будет сохранять систему, которая для всех оборачивается тюрьмой.

«Каста – это не физический объект, как стена из кирпичей или линия колючей проволоки, – писал лидер далитов Бхимрао Амбедкар. – Каста – это понятие; это состояние ума»[480].

Никто не ускользнет от ее щупалец. Никто не избежит ее послания о том, что одна группа людей изначально считается более умной, способной и заслуживающей большего, чем другие группы, считающиеся более низкими. Эта программа заложена в подсознании каждого из нас. И неважно, получили мы первые или вторые роли, без вмешательства или переубеждения мы будем продолжать разыгрывать полученный при рождении сценарий.

И все же каким-то образом появляются такие редкие люди, как Эйнштейн, которые кажутся невосприимчивыми к токсинам касты, висящим в воздухе, которым мы дышим, люди, которым удается силами разума справиться с тем, к чему восприимчиво большинство людей. От аболиционистов, которые были готовы погибнуть, чтобы покончить с рабством, до белых борцов за гражданские права, отдавших свои жизни, чтобы способствовать окончанию режима Джима Кроу, и политических лидеров, которые объявили его незаконным. Эти редкие в обществе люди являются живым примером силы человеческого духа, силы, которая может однажды освободить нас от пут иерархии.

Это мужественные люди, исполненные намерения до последнего отстаивать свои убеждения, уверенные в себе, готовые нарушить условности, не полагающиеся на одобрение других в отношении своего самоощущения, люди, исполненные глубокого и неизменного сопереживания и сострадания. Они воплощают в себе качества, которыми многие из нас хотели бы обладать, но пока их недостаточно. Возможно, однажды их ряды пополнят те из нас, кому хватит духа пробудиться.

* * *

Американцы платят высокую цену за кастовую систему, которая противоречит заявленным идеалам страны. До 1965 года, года принятия Закона об избирательных правах, Соединенные Штаты не были ни демократией, ни меритократией, поскольку большинство населения страны было исключено из конкуренции в большинстве аспектов американской жизни. Фактически, люди, которые родились мужчинами и имели европейское происхождение, соревновались друг с другом. На протяжении большей части американской истории страна была лишена возможности пожинать плоды реализованных талантов основной массы своего населения всех цветов кожи, полов и национальностей.

Любой истинный приверженец идеалов меритократии не захотел бы жить в кастовой системе, из которой по причине многовековой дискриминации исключены интересы определенной категории граждан. Победа не является законной, если целые слои человечества не участвуют в игре. Это победы со звездочкой, как если бы вы выиграли золотую медаль в хоккее в год, когда финны и канадцы не смогли принять участие в соревновании. Охват всего без исключения человечества поднимает стандарты любого человеческого начинания.

Наша эпоха требует публичного отчета о том, чего нам стоила каста, Комиссии по установлению истины и примирению, чтобы каждый американец мог узнать всю историю нашей страны, какой бы мучительной она ни была. Сохранение кастовой и расовой враждебности, а также, в частности, защитная реакция в виде античерных настроений делают это буквально невозможным для многих представителей доминирующей касты. Вы не можете решить проблему, само существование которой не признаете, и, возможно, именно поэтому некоторые люди могут не идти на контакт: проблема ведь уже решена.

«Мы должны приложить все усилия для [обеспечения] того, чтобы людям стало известно о былой несправедливости, насилии и экономической дискриминации, – сказал Эйнштейн в обращении к Национальной лиге городов. – Табу «давайте-не-будем-говорить-об-этом», печать молчания должна быть нарушена. Необходимо снова и снова подчеркивать, что исключение значительной части цветного населения из гражданских прав с помощью обычной практики является пощечиной Конституции страны»[481].

Вызовом для нашей эпохи стал не просто социальный конструкт черной и белой расы, но видение многослойности кастовой системы, которая обладает большей властью, чем мы, люди, должны позволить ей иметь. Даже самые привилегированные люди в западном мире однажды станут частью трагически неблагополучной касты, если проживут достаточно долго. Они будут принадлежать к последней касте человеческого цикла, к касте стариков, людям, которые являются одними из самых униженных граждан западного мира, где молодежи поклоняются, чтобы предотвратить мысли о смерти. Кастовая система не щадит никого.

Когда по случайности рождения мы получаем то, что наиболее ценится в данной кастовой системе, будь то трудоспособность, мужской пол, белая раса или другие черты, которые от нас не зависят, победитель данной лотереи вкупе со всем стальным получает моральную ответственность – сопереживать тем, кто должен терпеть унижения, от которых они сами были избавлены. Подобный долг требует особенно развитого, радикального навыка сопереживания.

Сопереживание – это не сочувствие. Сочувствие – это смотреть на другого и ощущать печаль, часто во время потери. Сочувствие – это не жалость. Жалость – это означает с высоты своей позиции испытывать отдаленную печаль по другому человеку в его несчастье. Эмпатия, сопереживание обычно рассматриваются как попытка поставить себя на место другого человека и представить, что ощущали бы вы в таком случае. Это только начало пути, лишь немного больше, чем ролевая игра, и этого недостаточно, чтобы изменить несправедливые реалии мира, в котором мы живем.

Радикальное сопереживание, с другой стороны, подразумевает способность вкладывать усилия в самообразование и слушать со смиренным сердцем, чтобы понять опыт другого с его точки зрения, а не просто игра воображения на тему «что чувствовали бы мы на его месте». Радикальное сочувствие – это не о вас и о том, что, по вашему мнению, сделали бы вы в ситуации, в которой вы никогда не были и, возможно, никогда не будете. Это родственная связь, происходящая из глубинного знания, что открывает дух для восприятия боли другого человека в том объеме, в котором он ее воспринимает.