Касты. Истоки неравенства в XXI веке - Изабель Уилкерсон

Сопереживание не может заменить сам опыт. Мы не можем сказать человеку со сломанной ногой или пулевым ранением, насколько ему больно или не больно. И люди, которые выиграли в кастовую лотерею, не в состоянии сказать человеку, который пострадал от тирании касты, что оскорбительно, обидно или унизительно для тех, кто находится внизу. Цена привилегии – это моральный долг, призывающий заступиться за того, с кем в наших глазах обошлись несправедливо. И самое меньшее, что может сделать человек из доминирующей касты, – это не усугублять боль.

Если бы каждый из нас мог по-настоящему увидеть и причаститься к сущности человека, стоящего перед нами, найти тот ключ, который открывает дверь к тому, что есть у нас общего, будь то косплей, любовь к «Звездному пути» или потеря родителя, мы могли бы начать по-другому воспринимать этот мир и других населяющих его людей, возможно, изменить критерии, по которым мы нанимаем работника или выбираем президента. Каждый человек, переступающий кастовые барьеры в установлении новых контактов, подтачивает ее монолитность. Такое усилие, умноженное на миллионы в данный день, становится взмахом крыла бабочки, которое сдвигает воздух и превращается в ураган на другом берегу океана.

При нынешних разрывах недостаточно не быть расистом или сексистом. Наше время призывает к тому, чтобы быть за афроамериканцев, за женщин, за латиноамериканцев, за азиатов, за коренные народы, быть на стороне человечества во всех его проявлениях. В нашу эпоху недостаточно быть терпимым. Вы терпите комаров летом, грохот двигателя, серую слякоть, которая собирается зимой на пешеходном переходе. Вы терпите то, с чем не собираетесь мириться, и хотите, чтобы это ушло. Нет никакой чести в том, что тебя терпят. Каждая духовная традиция утверждает – возлюби ближнего, как самого себя, а не терпи его.

* * *

До достижения сознательного возраста мы узнали, что, основываясь на случайном внешнем проявлении комбинаций генов, доставшейся нам в момент зачатия, мир определил для нас место согласно нашему внешнему виду.

Каждый из нас должен был принять доставшуюся роль или бросить ей вызов, определить для себя и заставить мир увидеть, что то, что наш внутренний мир – убеждения и мечты, то, как мы любим и как выражаем эту любовь, вещи, которые мы действительно можем контролировать, – важнее, чем внешние черты, в которых мы не имели права выбора. Увидеть, что определяет нас не наш внешний вид, а наши поступки, наши действия в заложенных обстоятельствах, наши творения, наше отношение к другим живым существам и к самой планете.

Человеческие существа во все времена и на всех континентах имеют больше общих черт, чем различий. Центральный вопрос о человеческом поведении заключается не в том, почему эти люди поступают так или иначе, ныне или в прошлые века, а в том, что они делают, сталкиваясь с определенными обстоятельствами.

Никто из нас не выбирал обстоятельства своего рождения. Мы никак не могли повлиять на рождение в привилегированном или гонимом сословии. С этого дня от нас зависит, что будет с нашими данными Богом талантами и как мы относимся к другим представителям нашего вида.

Мы не несем личной ответственности за то, что люди, похожие на нас, делали много веков назад. Но мы несем ответственность за то добро или зло, которое исходит от нас в отношении современников, живущих рядом с нами. Мы, каждый из нас, несем ответственность за каждое принимаемое нами решение, которое причиняет боль или вред другому человеку. Мы несем ответственность за осознание того, что то, что происходило в предыдущих поколениях от рук или с людьми, которые похожи на нас, заложило основы мира, в котором мы сейчас живем. То, что произошло до нас, дает нам преимущества или бремя без каких-либо усилий или вины с нашей стороны, достижения или недостатки, которые мы зачастую не можем разделить с другими, не похожими на нас людьми.

Мы несем ответственность за собственное невежество или, если наберемся терпения и откроем наши сердца, за свою мудрость. Мы несем ответственность за себя и за свои поступки или проступки в наше время и в нашем собственном пространстве, и мы будем соответственно оценены грядущими поколениями.

* * *

В мире без каст, вместо ложного чванства по поводу нашего собственного племени, семьи или приписываемого сообщества, мы бы завороженно наблюдали величие человечества: гибкую красоту эфиопского бегуна, храбрость шведской девушки, решившей спасти планету, бросающий вызов физике высший пилотаж афроамериканского олимпийца, блеск рэпера пуэрториканского происхождения, который может читать историю основания Америки со скоростью 144 слова в минуту – все эти подвиги должны вызвать у нас изумление перед покоренными нашим видом горизонтами и благодарность за то, что мы живы.

В мире без каст принадлежность к мужскому или женскому полу, светлой или темной расе, приезжим или коренному населению не имело бы отношения к оценке способностей и талантов конкретного человека. В мире без каст мы все были бы заинтересованы в благополучии других представителей нашего вида, хотя бы ради нашего собственного выживания, и признали бы, что мы нуждаемся друг в друге больше, чем нас заставили поверить. Мы бы объединяли усилия с коренными народами всего мира, поднимающими тревогу в связи с бушующими пожарами и таянием ледников. Мы бы увидели, что страдания одной группы людей мешают общему развитию всего нашего вида.

Мир без каст освободил бы всех.

Я не стремилась написать эту книгу, но реалии нынешнего времени вынудили меня это сделать. Когда я приступила к написанию, мне посчастливилось работать с двумя легендами издательского дела – моим редактором Кейт Мединой и моим агентом Бинки Урбаном, которые с самого начала восприняли эту идею на ура и дали мне возможность последовательно и четко изложить имеющиеся идеи.

Первым местом, куда я отправилась, или скорее ощутила необходимость отправиться, была Германия – в частности, Берлин. Здесь я попыталась понять кастовую систему, возникшую в стране в тот ужасный промежуток времени, который на многие поколения породил культ вины. Я благодарна Кристе Типпетт за то, что она познакомила меня с прекрасной группой людей в Берлине, которых в противном случае я могла никогда не встретить. Я благодарю Ирен Данкли, Натана и Ульриха Кестлинов за их доброту и особенно Найджела Данкли, который с самого начала признал важность моей миссии и проницательно провел меня по следам истории рейха.

За возможность лично познакомиться с Индией я в долгу перед профессорами Рамнараяном Раватом и К. Сатьянараяной, которые активно сотрудничали со мной, когда я планировала свою первую поездку в Дели, и помогли встретиться с другими учеными касты, а также оказали мне всяческую любезность. Благодаря им у меня появилась возможность поговорить с далитами, которые боролись с преградами на своем жизненном пути и с которыми я чувствовала непосредственное родство наряду с людьми из целого ряда других каст. Среди людей, чьи взгляды я нашла особенно полезными, были Анупама Прасад и Шарик Тиранагама, которые завершали исследование кастового неравенства.

Без моего ведома распространился слух, что в Индию я прилетела с целью исследования касты. Вскоре меня попросили выступить на международной кастовой конференции в Университете Массачусетса в Амхерсте вместе с индийским политическим теоретиком Гопалом Гуру и индийским философом Миной Дхандой. Я была ошеломлена, когда именно меня попросили выступить с заключительными замечаниями на конференции.