Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

за руку, но Туомас отбросил ее в сторону, словно тряпичную куклу. Он вырвался в коридор, где уже толпились медсестры, робко пытавшиеся заглянуть в соседнюю операционную.

Два санитара, с которыми он пересекался крайне мало, тем не менее уловили что-то в его выражении лица и одновременно преградили дорогу во второй бокс. Туомаса это, впрочем, не остановило.

— Просто отойдите, — спокойно произнес он. — Я не хочу никого калечить.

Разумеется, угроза не подействовала.

— Пропустите! — повторил Туомас и ринулся напролом.

Оба санитара, приученные работать с буйными пациентами, приняли его на плечи и немедленно попытались скрутить руки. Туомас увернулся, обходя одного из них и метя локтем в живот другому. За дверями послышались крики, но санитары держались. Вокруг поднялся гвалт, однако никто не рисковал соваться, наблюдая, как Туомас без особого труда держится против двух дюжих мужиков в полтора раза шире его в плечах.

— Что за… — Из дверей показалась голова доктора Карима, за ним виднелись операционный стол и сгрудившиеся вокруг него врачи и медсестры.

— Том, прекрати! — Майя выбежала из операционной и попыталась схватить его за руку.

— Он не имеет права жить! — Туомас продолжал бороться, за пеленой ярости слабо замечая, кому достаются его удары. — Если Игорь мертв, поп заслуживает отправиться в ад! И я его…

В этот момент на пороге показался доктор Герман. Он обменялся шепотом парой слов с Каримом, и тот скрылся в операционной.

— Том, послушай… — заведующий говорил тихо, но один из санитаров уже сидел на Туомасе верхом, а второй крутил ему руки. — Это ужасная трагедия, друг мой. И это совершенно не значит, что нужно усугублять ее.

— Я убью его! — прорычал Туомас, но тут один из санитаров немилосердно дал ему по ребрам.

Из разбитой губы на пол стекала кровь.

— Доктор Грюмов Герман Николаевич? — Из коридора показались двое полицейских в форме.

Санитары рывком поставили Туомаса на ноги и вытолкали из операционной.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. В кабинете главного врача, если не возражаете.

Заведующий бросил на Туомаса и Майю печальный взгляд и последовал за стражами правопорядка. Полина, подойдя к Туомасу вплотную, подняла на него гневные глаза:

— Выметайся, и чтобы духу твоего здесь не было!

Дрожащая рука Майи коснулась его локтя, и Туомас покорно поплелся на выход.

Но покинуть больницу просто так им не удалось. Выход на лестницу оказался закрыт: рядом с давешним охранником, по-прежнему судорожно цеплявшимся за кобуру, стоял полицейский, перегораживая дверь широкой спиной. Проходя через рекреацию, Туомас выглянул в окно и заметил машину с мигалками, дежурившую прямо на пандусе. Он кое-как вернул себе остатки самообладания и, обхватив Майю за плечи, увлек дальше по коридору.

— Выйдем через центральную лестницу.

— Том, ты…

— Позже, сейчас главное — выбраться отсюда.

Ему действительно больше всего хотелось бежать, хотя какая-то часть сознания рвалась обратно, в пустую, забрызганную кровью операционную, где лежал посреди простыней мальчик, которого он обещал защитить и не смог. Все внутри Туомаса переворачивалось при мысли о том, как близок он был к тому, чтобы сдержать слово, но голос совести предательски нашептывал обратное.

Он никогда не пытался по-настоящему помочь Игорю, лишь тешил свое самолюбие. Развлекался, почувствовав свое влияние и то, как ребенок доверчиво тянулся к нему — сильному, взрослому мужику, обязанному…

Они спустились по лестнице, которая вела прямо к гардеробной. Здесь не было ни охраны, ни полиции, и Туомасу показалось, что на этот раз получится. Убедившись, что за ними никто не идет, он шагнул из коридора на свет и зажмурился.

— Том! — Майя испуганно дернула его за рукав.

У центрального входа тоже собралась толпа — редкие сотрудники больницы и рой журналистов. Последних было человек двадцать, они толпились в дверях и на улице, просунув насколько можно внутрь диктофоны и камеры.

— Это правда, что заведующий держал в палате дикого зверя?

— Вы видите в этом столкновение на религиозной почве?

— Сколько на самом деле жертв, неужели полиция опять пытается замять теракт?

Санитары, медсестры и даже уборщица Варвара Михайловна бормотали в ответ на эти вопросы что-то бессвязное, изо всех сил стараясь попасть в прицелы фотоаппаратов и при этом зная, что за раскрытие информации руководство никого не погладит по головке:

— …да ну какой зверь, мальчик это был…

— …сумасшедший просто, доктор его лечил…

— …доктор опыты ставил, вот и вырвался, Франкенштейн наш…

Туомас беспомощно переглянулся с Майей — план отхода провалился. В нем постепенно копилась ярость, ненадолго погашенная стычкой с санитарами. Эти люди понятия не имели, каким был Игорь и почему случилось то, что случилось.

Тут они заметили, что лишь часть журналистов жаждала получить комментарий у персонала. Остальные толпились перед вертушкой, где совершенно растерявшийся Никитич то садился на стул, то вскакивал, готовый защищать турникет, словно последнюю амбразуру. Вертушку, впрочем, никто не штурмовал — повернувшись к гардеробу спиной, рядом с ней стоял широкоплечий мужчина среднего роста в дорогом кашемировом пальто и с легкой проседью на затылке. Обращаясь к журналистам, он говорил ровным, хорошо поставленным голосом так, словно разбирался в ситуации лучше любого.

— …Безусловно, с руководством больницы. Я многое сделал для этого учреждения и не позволю, чтобы его репутация пострадала. Люди начнут бояться получать лечение, это недопустимо! Что? — оратор сделал вид, будто слушает вопрос с задних рядов. — Полиция со всем разберется, без сомнений. Будут сделаны все выводы и приняты соответствующие меры. Мы не можем допустить паники. Мы не будем смотреть сквозь пальцы, как больницы — святая святых — становятся площадкой для каких-то подпольных экспериментов, которые угрожают жизням простых людей.

— Виктор Степанович, почему…

Млечин! Тот самый депутат, который… Осторожно обойдя толпу санитарок, Туомас приподнялся на цыпочки, чтобы разглядеть лицо выступающего, но смог увидеть только профиль. И этот профиль был ему незнаком, зато он узнал низкорослого Вадима, который до этого успешно скрывался за широкой фигурой депутата.

— За мной, скорее! — Прежде чем Майя успела ему помешать, он бросился вперед, расталкивая людей у входа.

— А ну, пошли вон! Вон! У вас что, дел нет? Лишь бы поглумиться?

Кто-то развернулся, пристыженный, но другие не выглядели сильно расстроенными. Через вертушку, едва не сбив депутата с ног, Туомас просто перепрыгнул; Майя спокойно прошла за ним следом благодаря Никитичу, вовремя нажавшему на кнопку прохода. Но дверь была заблокирована людской массой с диктофонами, камерами и смартфонами, которая лишь всколыхнулась и тут же вернулась на место. Глубоко вдохнув, Туомас молча заломил ближайшему писаке руку и толкнул перед собой, прямо в толпу жадно щелкавших телефонами журналистов.

— Забирайте его и проваливайте! — Он кое-как растолкал остальных, орудуя