Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

взглядом, губы у ведьмы дрожали, лицо побелело и выражало такой ужас, что Туомас выронил все, что держал в руках.

— Майя?..

Но ведьма не слышала его и только спустя несколько секунд нашла в себе силы заговорить:

— Тебе… Нам надо немедленно ехать в больницу. С Игорем беда.

Туомас и Майя бежали изо всех сил, расталкивая людей и не оглядываясь на светофоры и транспорт, — но, даже лети они на крыльях ветра, этого было недостаточно. Туомас не стал заморачиваться с главным входом: обогнув центральную лестницу, они вбежали по пандусу для скорых и через открытые двери прорвались внутрь.

В приемном покое толпилось непривычно много народа. Кто-то, видя их в уличной одежде, пытался протестовать, но Туомаса тут же узнавали в лицо и пропускали. Кое-кто поспешно отводил глаза — и это было страшнее всего. Врачи и медсестры суетились в попытке разделить человеческие потоки на сотрудников больницы, пациентов и посетителей. Туомас, приобняв Майю правой рукой, левой расчищал проход — мельком взглянув на огромную толпу перед лифтом, они промчались мимо пустого поста охраны к лестнице.

Стоило Туомасу рвануть на себя дверь второго этажа, как перед ним возникла преграждающая проход рука. Узнав санитара, охранник посторонился — на его лице застыла смесь паники и суровой решимости, словно в любой момент могло начаться вражеское вторжение. Майя ахнула, заметив расстегнутую кобуру и пальцы, сомкнутые на рукояти пистолета.

Перед дверями реанимации собрались едва ли не все сотрудники второй хирургии — Туомас насчитал больше десятка человек: ночная и утренняя смены вместе. У самой двери, нервно постукивая пяткой, словно колосс, стояла Полина с растрепанными волосами и в криво застегнутом халате — Туомас с ужасом увидел, что ее лицо опухло от слез. Оглянувшись, он понял, что и остальные сестры выглядели не лучше.

За стеной слышались бесконечные шаги, суетились люди. Затаив дыхание, Туомас расслышал отдаленные крики. Полупрозрачные двери вели в маленький тамбур, где доктора мыли руки и переодевались в стерильное, но через маленькие окошки невозможно было различить ничего из того, что происходило сейчас в операционных. В какой из двух лежал сейчас Игорь?

— Что… — голос сбивался после бега, сердце норовило вырваться из грудной клетки. — Что произошло?

Он рванулся к дверям, но Полина — ниже его на полторы головы — преградила дорогу.

— Не суйся, — тихо произнесла она. — Нечего тебе там делать, это наши лучшие бригады. Там доктор Герман. Он его вытащит.

— Доктор Герман допустил это! Он обещал!..

На сжавшиеся в кулак пальцы легла тонкая рука Майи, и Туомас отступил, понимая, что она права. Они все были правы, но как он мог просто стоять и ждать сейчас, когда…

— Что случилось? — Майя тихо повернулась к одной из сестер.

Та пожала плечами, вздрагивая от слез.

— Мы не знаем… Доктор Герман просил готовить процедурную… потом совещание. И мальчик… он был в полном порядке, нервничал немного. Вроде как очень ждал. А потом… мы даже не поняли, когда он его успел увести!

— Увести?

Туомас со всей силы ударил в двери.

— Кто там, во второй?!

Но он уже знал ответ, и взгляд Полины подтвердил его страшную догадку. Из дверей, едва не сшибив его, вылетела одна сестра в окровавленном халате, за ней вторая. Туомас, воспользовавшись шансом, рванулся внутрь, но успел сделать только пару шагов и замер в ужасе.

Прямо на него, словно призрак из кошмара, двигался доктор Герман, и на лице заведующего, злобно срывавшего перчатки и маску, не читалось ничего, кроме приговора.

— Против лома нет приема, Том. Наша охрана в кои-то веки стреляла на поражение — и поразила.

Туомас молча смотрел на него, не понимая. Не желая понимать. За спиной, во второй операционной, продолжали сновать люди. Из дверей показалась голова в маске — по седым волосам в ней угадывался главный хирург больницы, Карим Вахтангович. На виске у доктора алела запекшаяся капля крови.

— Ты закончил, Герман? Нам бы тут лишняя пара рук…

— Через минуту, — откликнулся заведующий, по-прежнему не сводя с Тома напряженного взгляда. — Меньше всего я хотел такого исхода. И не ожидал, что…

— Как это могло произойти? — очнувшись, Туомас схватил его за ворот халата. — Как вы могли оставить его без присмотра? Как…

Внезапно рядом оказалась Майя.

— Можно нам… попрощаться с ним? — она говорила словно бы в пустоту, куда-то мимо Германа Николаевича.

Что-то в ее голосе заставило Туомаса отвлечься. Майя говорила напряженно, и у нее была какая-то цель. Видимо, это почувствовал и Герман Николаевич.

— Сейчас там сначала уберут, моя милая, — возразил он. — Потом мы все организуем, и можно будет…

— Сейчас, — оборвал его Туомас. — Мы увидим его сейчас.

Герман Николаевич отвернулся, нашел взглядом двух санитаров, которые маячили у второй операционной, и кивком указал на них Майе.

— Давай не будем сейчас выяснять, у кого больше прав, девочка моя.

— Герман, срочно! — в дверях снова показался Карим.

Туомас и Майя, не сговариваясь, ринулись мимо заведующего через распахнутые настежь двери.

В операционной, как и предупреждал Герман, еще не начали убираться. Повсюду валялись пропитанные кровью тампоны, две тележки с использованными инструментами преграждали дорогу к операционному столу, над изголовьем которого темнели выключенные экраны мониторов жизненных функций. Неповоротливая тумба — наркозный аппарат — послушно откатилась в сторону, когда Туомас на ходу оттолкнул ее.

Бледный Игорь лежал под тоненькой, покрытой бурыми пятнами простыней и казался спящим. Туомас протянул дрожащую руку, чтобы коснуться его лба — холодного, влажного. И совершенно безжизненного. Ноги отказывались держать, и он рухнул на колени, уткнувшись лицом в перепачканные простыни. Спасительные слезы все не приходили, хотя именно сейчас он так в них нуждался.

— Förlåt mig…[29] — Туомас шептал это снова и снова, понимая, что не будет никакого прощения, не будет спасения, что он снова предал единственного друга, который у него был.

Тут он обратил внимание, что Майя с мокрым от слез лицом осторожно собирает пропитанные кровью тампоны в разорванный крафт-пакет.

— Что ты делаешь? — Туомас держал маленькую, словно съежившуюся руку мальчика в своей.

— Хочу знать, что произошло на самом деле. — Ведьма аккуратно спрятала пакет в карман куртки. — Я не уверена, что кто-нибудь соизволит рассказать нам об этом.

— Разве есть какая-то разница?

Майя удивленно подняла на него глаза.

— Какая, черт побери, разница, что произошло, если он умер? — Наконец рыдания прорвались сквозь ком в горле.

Туомас испустил вой, уже не обращая внимания, что его могут услышать за дверями.

— Я убью его, — пробормотал внезапно Туомас, поднимаясь. — И это будет справедливо.

Майя посмотрела на него с ужасом и попыталась схватить