Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

Агата не договорила, потому что вдруг подумала – а откуда, собственно, мог Ланселот добыть серебро и пригоршню алмазов? Он что, в перерыве между уборкой в хлеву и дойкой коров успевает покопаться в алмазных шахтах и серебряных рудниках?

Агата начала просыпаться и внимательнее рассмотрела диадему, ее усыпанные алмазами серебряные завитки. Диадема выглядела не новой, даже старинной, пожалуй. И тут у Агаты пересохло в горле. Она вспомнила, что уже видела вот эту самую диадему, и вспомнила где именно…

На поверхности залитого лунным светом пруда, вот где!

На нарисованной рыбками желания мозаике.

И там, на той картине, эта диадема сверкала у нее в волосах.

Агата медленно подняла глаза и взглянула на Гвиневру, которая выглядела по-королевски величественной, несмотря на свое обветренное лицо и грубое домотканое платье.

– Это… Это ваша…

– Думаю, теперь она твоя, – сказала Гвиневра. – Формальная, непрактичная, но твоя.

– Моя? О, нет-нет-нет, вовсе не моя, – хрипло возразила Агата, прижимаясь спиной к дереву.

– Когда мы с Ланей увидели вчера ночью, как вы гуляете с Тедросом по лугам, я так рассердилась на себя! – вздохнула Гвиневра. – Я должна была верить, что Мерлин не ошибся, назвав твое имя, когда заглядывал к нам на Рождество. Я обидела тебя тогда за ужином, прости. Знаешь, иногда бывает проще уцепиться за простейший, лежащий на поверхности ответ, чем искать правду. Этот грех всегда за мной водился, – и Гвиневра торжественно добавила, протягивая Агате шкатулку с диадемой: – Но теперь я исправлю эту ошибку.

Агата еще раз взглянула на диадему и закрыла шкатулку.

– Послушайте, я не могу ее принять! – сказала она. – Я же еще не королева! Я пока что вообще никто… я сегодня даже еще не умывалась…

– У Добра больше нет времени ждать свою королеву, Агата, – твердо ответила Гвиневра. – Прошлой ночью твой приятель Хорт отправился искать Софи и обнаружил, что она исчезла и магическим образом вернулась к Директору школы.

На секунду Агате показалось, что она ослышалась или это просто шутка такая неудачная, но по лицу Гвиневры поняла, что все так и есть на самом деле.

– Как?! Софи возвратилась к… нему?! Но это невозможно… отсюда нельзя сбежать…

– Леди Озера берет под свою защиту лишь тех, кто на стороне Добра. А твоей подруге достаточно было просто пожелать вернуться к Директору, и тот без труда смог проникнуть сквозь магический барьер и забрать ее, – ответила Гвиневра. – Бедный Хорт, он так переживает, что она пропала. Говорит, пойдет на что угодно, лишь бы убить Директора и отобрать у него Софи. Он всю ночь просидел с нами и много что рассказал о вас с Софи. Из того, что я услышала, Агата, мне стало совершенно ясно, чего твоя подруга всем сердцем стремится стать Злой королевой. А ты с той же решительностью и верой должна занять место королевы Доброй. Иначе ни у тебя, ни у моего сына не останется никаких шансов.

Агата промолчала, слова «никаких шансов» так и повисли между ними.

Тишина длилась и длилась, а затем Агата медленно протянула руку и снова открыла лежащую на ладони Гвиневры шкатулку:

– И вы… э… хранили ее все это время?

– Корона Артура остается в Камелоте, и ее получит Тедрос, – спокойно ответила бывшая королева. – А в этой диадеме я была в ту ночь, когда сбежала из дворца. Специально надела ее на случай, если кто-нибудь меня заметит. Решила, что если я буду в диадеме, охранники подумают, что я спешу по какому-то важному государственному делу, и не станут ни задерживать меня, ни будить Артура. Потом я часто хотела уничтожить диадему, чтобы нам с Ланей было легче забыть прошлое, но… Понимаешь, Агата, ведь я все еще королева, и я по-прежнему мать, и этого не отменить, даже спрятавшись от всего мира. А поскольку диадема остается у меня, то у меня остается и долг перед моей страной, моим сыном и перед самой собой – я должна сохранить корону королевы и в свое время передать ее преемнице, – голос Гвиневры дрогнул, но она сумела взять себя в руки. – Я понимаю, что прежних отношений с сыном мне уже не восстановить. Да я и не заслуживаю такой милости. Но я обязана, несмотря ни на что, продолжать его защищать. Единственное, что я могу для него сделать, – постараться, чтобы при выборе будущей королевы он не повторил ошибки своего отца. Чтобы рядом с ним оказалась девушка, не только уверенная в своем праве носить корону, но и готовая драться за нее, когда придет время.

Гвиневра опустила руку в шкатулку и вытащила диадему.

У Агаты перехватило дыхание, когда Гвиневра подняла диадему вверх и подставила ее под лучи солнца.

– И время пришло.

Агата понимала, что должна по-прежнему отказываться, сопротивляться… но вместо этого молча стояла на месте, чувствуя в себе какую-то перемену. Она смотрела на корону королевы Камелота, и постепенно уходили куда-то и былой страх, и напряжение, как если бы слова Гвиневры затронули какие-то самые глубинные струны ее души. С каждой секундой Агата все решительнее расправляла плечи, все смелее смотрела в будущее.

Гвиневра была права. Королева должна не просто иметь право носить корону – она должна быть готова сражаться за нее.

Ей предстоит битва за любовь.

И не только.

С одной стороны, на стороне Добра будут сражаться они с Тедросом, с другой – на стороне Зла – Софи и ее Директор школы.

Когда-то Агата вместе со своей лучшей подругой пытались найти «долго и счастливо» друг с другом. Теперь они встали по разные стороны и живой из этой схватки удастся выбраться лишь одной из них.

Агата поняла, что никогда больше не сможет вернуться к обыденной, заурядной жизни.

Потому что такая жизнь не для нее, и никогда не была ей предназначена.

Потому что она слишком долго сопротивлялась судьбе, словно опасалась взять на себя ответственность за свою собственную жизнь.

Сейчас – именно сейчас! – Агата поняла, что речь идет о гораздо большем, чем просто ее судьба. Что в ее руках будущее всего Добра, а сама она словно вырвалась из клетки и готова наконец принять свою судьбу, выполнить свое истинное предназначение.

Агата медленно наклонила голову, и королева осторожно надела на ее грязные свалявшиеся волосы серебряную диадему, усыпанную переливающимися на солнце алмазами.

Гвиневра поднесла к губам ладонь, прикрывая восхищенную улыбку.

Вот что сейчас совершенно позарез нужно было Агате, так это зеркало.

Но тут Гвиневра побледнела и перестала улыбаться…

Агата обернулась и увидела Тедроса – он стоял неподалеку и наблюдал за ними.

– Пожалуй, я пойду… – начала было Гвиневра.

– Нет… останься, – приказал ей сын.

Он пошел к Агате – в испачканной зеленью рубашке, мятых брюках, – не сводя глаз со своей принцессы.