Последнее «долго и счастливо» - Соман Чайнани

Софи полюбовалась своим отражением на поверхности кольца.

Сегодня ночью она кольцо не уничтожит.

И вообще никогда его не уничтожит.

Неудача с поцелуем Тедроса – это далеко не конец света.

Потому что есть другой юноша, который искренне ее любит.

Юноша, которому Софи боится ответить взаимностью.

А это значит, что она, Софи, ничуть не лучше Агаты и точно так же боится принять свою судьбу.

Две пугливые королевы?

Нет-нет, в отличие от своей лучшей подруги, Софи готова принять свою судьбу и начать действовать. Причем немедленно.

Софи закрыла глаза и загадала желание…

Принц… замок., корона…

Только на этот раз пусть все это будет не Добрым, а Злым.

Налетел порыв ледяного ветра и задул свечу.

Агата бесконечно долго лежала в темноте и никак не могла уснуть. Поворочавшись еще немного, она села в постели и зажгла свечу на прикроватном столике.

В висевшем на противоположной стене спальни зеркале она увидела свое отражение – измученное лицо, синие круги под глазами, безвольно проникшие плечи.

Да уж, принцесса, нечего сказать!

Она совсем было собралась, не гася свечу, свернуться калачиком под одеялом и снова попробовать уснуть, как вдруг услышала долетевшую с улицы негромкую музыку и смех.

Поднявшись на колени, она выглянула в окно и увидела невероятную картину. В залитом лунным светом саду танцевала Гвиневра, а рядом с ней приплясывал, не переставая играть на скрипке, Ланселот. Они кружились, смеялись и отмечали окончание каждой коротенькой мелодии долгим поцелуем.

Агата не могла оторвать от них взгляд. До этой минуты она считала Гвиневру и Ланселота несчастными изгоями, приговоренными жить в этом домике как в чистилище и наверняка успевшими осточертеть друг другу за долгие шесть лет. Ан нет, ничего подобного! Вон, смотрите, пляшут и целуются под луной, как пара влюбленных подростков. И плевать им на то, где они, с кем они, на то, что у них есть, а еще больше – на то, чего у них нет.

Они есть друг у друга, и это самое главное.

И они по-прежнему любят друг друга, что, пожалуй, еще главней.

Агата покраснела от стыда, подумав о том, что сама она отступилась – да еще как легко! – от своего принца, и только потому, что побоялась бороться за свое счастье. Да при этом еще и придумала себе кучу оправданий – дескать, она идет на эту великую жертву ради того, чтобы защитить старых добрых сказочных героев. Ну и что, интересно, думают об этом сейчас те самые старые герои, которым пока еще удалось уцелеть? Нет, настоящие принцессы не прячутся от своей судьбы, прикидываясь, что так они защищают Добро. Настоящие принцессы знают, что речь идет не только об их собственной судьбе, но и о судьбе их принца. В ее случае – это Тедрос, и она, Агата, отвечает за обе жизни, его и свою. А где им жить – в Гавальдоне или в Бескрайних лесах, быть королями или крестьянами, и что их будет окружать – Добро, Зло, мальчики, девочки, юные, старые… Да все это ерунда, правда! Все это совсем не важно.

И от Агаты вовсе не требуется быть Королевой с большой буквы и соответсвовать чьим-то ожиданиям. Ей достаточно быть королевой и с маленькой, только для Тедроса.

Быть вместе с Тедросом, просто быть рядом с ним, остальное не важно.

Поняв это, Агата поняла и то, что ей нужно делать.

Она не раздумывая спрыгнула с кровати, выбежала из спальни и скатилась по лестнице на первый этаж. Распахнула входную двери, слетев с крыльца на мокрую от ночной росы траву, вгляделась в окружающую тьму.

Разумеется, Агата никого не увидела, как ни щурилась: Тедрос и Софи давным-давно ушли.

Агата понуро опустила голову и побрела назад к крыльцу.

И тут вдруг услышала в отдалении то ли скрип, то ли треск.

Всмотревшись в ту сторону, откуда слышался этот странный звук, она увидела неясную громоздкую фигуру.

Когда человек приблизился еще немного, Агате показалось, что она его узнала.

– Хорт! – окликнула она – и тут же поняла, что ошиблась. Походка знакомая, но это не Хорт. Длинные сильные руки, распахнутая на груди рубашка, пустые ножны от меча на поясе…

Тедрос. Он шагал к дому, не сводя глаз с Агаты.

Окончательно поняв, что это Тедрос, Агата бросилась ему навстречу – спотыкаясь в темноте, но тем не менее все убыстряя и убыстряя бег, пока наконец они с принцем не столкнулись и Агата, задыхаясь и смеясь, не рухнула на траву. Тедрос подхватил ее на руки, закружил и поцеловал так горячо, как не целовал никогда раньше…

– Ты думала, что я не понимаю тебя, Агата, – шептал он. – Думала, я не вижу, какая ты.

– Этого недостаточно, Тедрос, – ответила Агата. – Я и сама должна это увидеть.

– Увидишь! И все мое королевство увидит, какая ты. Увидит, что ты величайшая королева из всех, что когда-нибудь Агата бесконечно жили на свете.

– Но я – это просто я… Обычная девушка… А ты… – засмущалась она.

– Ты что, думаешь, я знаю, что такое быть королем?! – выпалил Тедрос.

– Что? Но ты всегда ведешь себя так, будто…

– Вот именно, что будто, – покачал он головой и дрогнувшим голосом продолжил: – Скажи, что любишь меня, Агата. Скажи, что никогда больше не бросишь меня. Скажи, что навсегда станешь моей королевой…

– Я люблю тебя, Тедрос, – всхлипнула Агата. – Я люблю тебя даже сильнее, чем ты можешь себе представить.

– И остальное скажи тоже!

– Я…

Но ничего больше сказать Агата не сумела – помешали хлынувшие из глаз слезы.

А где-то вдали за лугом Хорт долго ждал, затаившись, прежде чем рискнул покинуть свое укрытие. Он сумел проследить весь путь Тедроса и Софи до пещеры и немало удивился, когда принц покинул пещеру один, без своей спутницы. Выйдя из-за дерева, за которым он прятался, Хорт полез в расщелину, подсвечивая себе кончиком пальца, и вскоре очутился в пещере, сразу ослепившей его сиянием сапфиров.

– Софи? – позвал он, прикрывая глаза ладонью. – Софи, где ты?

Но в пещере он нашел только лежащий на полу меч и рядом с ним несколько черных перьев. Казалось, что Софи унес из пещеры черный лебедь.

Когда Софи проснулась утром в башне Директора школы, ее ждало аккуратно разложенное на кровати платье. Сейчас, надев его, она стояла возле окна. Платье было атласным, черным (само собой разумеется!), облегающим, с длинным, тянущимся по полу шлейфом. В нем Софи напоминала себе невесту на Злой свадьбе.