Кровавое заклятие - Дэвид Э. Дархем

— Не существует заклинания, — сказали сантот, — которое нельзя было бы отменить. Всегда есть путь назад, и дверь не закрыта до конца. Ты и есть эта дверь. Только ты способен произнести слова.

— Какие слова! — спросил Аливер.

Сантот не дали ответа. Аливер должен был понять это сам. Чародеи даже не могли научить его речи бога, поскольку их собственные знания исказились, и заклинания производили совсем не такой эффект, которого добивались маги.

— Я ничего не знаю о речи Дающего, — сказал Аливер уже не в первый раз, — и никогда не слышал о «Песне Эленета», пока вы не рассказали мне о ней. Я не могу произнести ни слова на языке творения. Мне жаль, но я не в силах вам помочь.

Сантот не скрывали разочарования.

— Тогда почему ты искал нас и зачем разбудил!

И впрямь, зачем? Аливер почти позабыл о своей жизни в большом мире и о цели путешествия. Лишь ценой немалых усилий принц вспомнил, что привело его на дальний юг. Он искал сантот, поскольку выполнял особую миссию, важное задание, которое тяжким грузом легло ему на плечи. Мир людей, где обитали друзья, родные, близкие, переживал тяжелые времена. Аливер пришел сюда в поисках помощи — не дома, не убежища, не забвения. Принц собирался попросить сантот спасти его семью… и мир, который прогнал их прочь.

Аливер передал все это магам. Водоворот безмолвных слов кружился в воздухе, они перетекали от одного сознания к другому, и такой обмен мыслями теперь казался Аливеру самым что ни на есть понятным и привычным способом общения.

— Ты просишь невозможного, — сказали сантот. — Впрочем, мы попытаемся помочь тебе отсюда, однако наши силы будут ограничены.

— Вы обладаете невероятным могуществом и способны сделать очень многое, я уверен. И я… я разрешаю вам оставить это место и вернуться в большой мир.

Сантот некоторое время размышляли над его словами. Да, им хотелось бы вернуться на север, признали чародеи, но не освободившись полностью от проклятия Тинадина, они не станут нормальными людьми. Занимая место, которому не принадлежат, сантот превратятся в призраков. А главное, они не сумеют оказать Аливеру ту помощь, которая ему нужна.

— Ведь ты хочешь начать войну…

Теперь настал черед Аливера размышлять. Сантот, не церемонясь, называли вещи своими именами. Да, в общем и целом, они сказали правду. Не то чтобы Аливер хотел начинать войну, но битва действительно была не за горами. Наконец-то он вспомнил… и с отчетливой ясностью осознал, что вся его жизнь была прелюдией к войне. К пожару, который освободит его — или уничтожит. У принца не было иного выбора: он должен сыграть свою роль. В скором времени ему придется вернуться в мир и…

— Да, я начну войну с моими врагами.

Он чуть было не добавил: «справедливую». Или «праведную». Или «священную». Именно такую войну принц хотел бы вести, но… он покатал эти слова в голове и оставил при себе. Аливер отлично знал, что думают сантот о подобных заявлениях.

— Ты можешь вернуть нас в мир, однако там мы будем бесформенными сущностями, лишенными тел, — сказали сантот.

— А если вы сумеете освободиться! — спросил Аливер. — Если я разыщу «Песнь Эленета», если узнаю, как снять проклятие… Тогда вы будете сражаться за меня!

Он задал вопрос и умолк, глядя на размытые лица чародеев и чувствуя, как бешено колотится сердце. Ему передались мрачные мысли сантот, которые обдумывали ответ. Впервые с момента своего прихода сюда Аливер ощутил ход времени. Что-то сдвинулось. Мир ждал его, мир желал, чтобы принц вернулся назад, мир приказывал ему поспешить.

— Вы будете сражаться за меня! — нетерпеливо повторил он.

— Если ты освободишь нас, мы будем сражаться, — наконец сказали сантот. В первый раз за все время знакомства Аливер уловил эмоции чародеев, которые они так тщательно контролировали до сих пор. — Сделай нас снова настоящими магами, и мы очистим мир от твоих врагов, чтобы ты перекроил его по своему разумению.

Шпрот открыл глаза. Сон ушел. Просто сон… всего этого не было. Он постарался унять страх, заставивший его проснуться, однако тусклый свет лампы, привешенной к двери каюты, не мог разогнать теней, в которых таилась угроза. Она исходила отовсюду — от стен, от табурета с лежащей на нем курткой, от полупустой бутылки вина на полке. Снаружи долетал тихий шорох волн — дыхание океана. Шпрот знал, что ему нечего бояться здесь, среди обыденных вещей и звуков. Говоря откровенно, и во сне-то не было ничего страшного. Ничего похожего на опасности, с которыми он сталкивался каждый день по доброй воле. Тем не менее глас рассудка не помогал ему сейчас, когда юноша балансировал на грани между сном и явью.

Кошмар, из которого Шпрот сбежал в реальный мир, приходил уже не в первый раз с тех пор, как Лика Алайн прибыл на Внешние Острова и назвал юношу его полузабытым именем. Детали сна менялись, но суть оставалась неизменной. Шпрот был ребенком, крохотным малышом с тоненькими ручками и ножками. Мальчик знал, что его кто-то преследует. Бесформенное, безымянное существо. Если оно найдет его, произойдет что-то ужасное. Шпрот не знал, что именно, но не собирался стоять на месте, дабы выяснить. Он бродил по подземным коридорам — темному, головоломно сложному лабиринту. Мир существовал только перед ним, и мальчик существовал, лишь двигаясь вперед. Все, что оставалось за спиной, — исчезало. Он опрометью пробегал мимо перекрещений туннелей. Странные создания тянули свои лапы из каменной кладки стен; у них были клювы и рогатые головы, и они без труда разорвали бы малыша на куски. Так страшно! Твари не двигались, притворяясь камнем, но он-то знал, что это не так! Если мальчик вслушивался, до него доносилось их хриплое шипящее дыхание.

Во снах коридоры различались, и путь никогда не повторялся, однако Шпрот неизменно попадал в одно и то же место. Он входил в ярко освещенную комнату, полную людей. Тут громко смеялись, слышалась музыка, звенели хрустальные бокалы. Сотня улыбчивых лиц оборачивалась к нему. Люди собрались, чтобы поздравить мальчика. Сегодня был его десятый день рождения. Люди окружали мальчика, называя тем же именем, что и Лика Алайн. На самом деле это имя было единственным словом, которое они произносили. Его произносили с множеством разных интонаций. Жестко, как утверждение. Неуверенно, как вопрос. Резко, как обвинение. Люди говорили на языке, состоящем только из одного слова — его имени.

Девочка вытянула руку ладонью вверх и согнула пальцы, словно маня мальчика к себе. Жест заставил его сжаться от страха. Девочка двинулась вперед, шепча, что бояться нечего. Чем дольше она повторяла свои слова, тем более крепла в нем Уверенность, что девочка лжет. У нее были огромные карие глаза — слишком большие для лица. Внезапно мальчик понял, что девочка — не та, за кого он ее принимал, хотя и понятия не имел, кто она. Именно этот парадоксальный вывод выкидывал Шпрота из сна.

Как всегда, Шпрот проснулся в холодном поту. Его трясло. Кем он считал эту девочку и кем она была на самом деле? Иногда после подобных снов его целый день преследовали воспоминания об огромных карих глазах. Шпрот знал, что ответ прячется где-то в глубине сознания. Он словно держал в руках кубик с сотней граней, и ответ был написан только на одной из них. Сколько бы Шрот ни кидал его, он не мог выяснить правду.