Руководство для домработниц - Лусиа Берлин

Хорошо, что я завязала с выпивкой еще до переезда в Боулдер. Это первый город в моей жизни, где винные магазины, мягко говоря, не на каждом углу. Даже в здешнем “Сэйфвэе” нет винного отдела, а по воскресеньям продажа, естественно, вообще запрещена. Алкоголь продается в специальных магазинах, их раз-два и обчелся, и почти все – где-то на окраине, и, если ты нищий алкаш и у тебя сильный отходняк, а за окном валит снег, остается уповать только на милосердие Божие. Здешние винные – это монументальные лабиринты величиной с “Таргет”[275]. Пока бродишь в поисках полки с “Джим Бимом”, повстречаешь белочку.

Самый лучший город – Альбукерке, где в винных магазинах есть специальные окошечки: подъезжаешь на машине и затариваешься, можно даже из пижамы в уличную одежду не переодеваться. Правда, там тоже запрещена торговля спиртным по воскресеньям. И, если не спланировать все заранее, всегда была проблема: к кому бы зайти, кто распахнет передо мной полный холодильник вина.

В общем, когда я сюда переехала, я не пила уже несколько лет, но все равно в Боулдере мне поначалу приходилось нелегко. Гляну в зеркало заднего вида: “А-а-а! Только не это”, но это вовсе не “это”, а багажник для лыж, тут такие багажники на каждой машине. В Боулдере я никогда даже не видела своими глазами, чтобы полицейский фургон за кем-то гнался, никогда не видела арестов. Полицейских видела – в торговом центре, они сидели, одетые в форменные шорты, ели замороженный йогурт “Бен энд Джерри”. И спецназовцев видела – они ехали на пикапе. Шестеро мужчин в камуфляже, с длинноствольными винтовками, заряженными усыпительным средством: они гнались за медвежонком по Мэплтон-авеню.

Наверно, это самый здоровый город в стране. Тут не пьют ни на вечеринках в студенческих землячествах, ни на футбольных матчах. Никто не курит, никто не ест мясо рогатого скота и глазированные пончики. По ночам можно ходить одной. Двери можно не запирать. Здесь нет уличных банд, нет расизма. И некоторых рас тоже нет.

502. Как глупо. Дышу глубже, а воспоминания все равно нахлынули. Первый день моей работы в У., проблема в “Сэйфвэе”, инцидент в Сан-Ансельмо, сцена с А.

Теперь у меня все в порядке. Я обожаю свою работу и тех, с кем работаю. Друзья у меня замечательные. Живу в прелестной квартире прямо у подножия горы Санитас. Сегодня на дерево на моем заднем дворе уселась красноголовая танагра. Мой кот Космо спал на солнышке, а то бы он за ней погнался. Как я благодарна судьбе за мою нынешнюю жизнь.

И – господи прости – вынуждена признаться, что иногда меня какой-то бес подзуживает: “А давай-ка…” Ну-у… В общем, подговаривает меня все испортить. Мне самой не верится, что такой соблазн вообще возникает, после того как я столько лет промучилась. После того, как сержант Вонг отправлял меня то в тюрьму, то в нарколожку.

“Вежливый” – так все мы называли Вонга. Остальных мы называли “мусорами”, но к сержанту Вонгу это никак не подходило: вообще-то он был прекрасный человек. Методичный, большой педант. Он никогда не вступал с тобой в физическое взаимодействие, которое для остальных было в порядке вещей. Никогда не прижимал тебя к машине, не проворачивал наручники на твоих запястьях. Ты просто стояла – час, два часа подряд, пока он по всем правилам выписывал тебе штрафную квитанцию и зачитывал тебе твои права. Надевая на тебя наручники, он говорил: “Разрешите”, а когда ты садилась в его фургон – “Осторожно, дверца низкая”.

Он был исполнительный и честный, настоящий уникум для Управления полиции Окленда. Нам повезло, что он служил в нашем районе. Что ж, теперь я искренне сожалею о случае, о котором сейчас собираюсь вам рассказать. В программе “Анонимных алкоголиков” есть шаг, когда нужно загладить свою вину перед теми, кому ты причинил вред. Кажется, я загладила вину почти перед всеми, перед кем еще не поздно. А перед сержантом Вонгом – только собираюсь. Ему я определенно причинила вред.

В то время я жила в Окленде в просторной квартире с бирюзовыми стенами. На углу Алькатрас-стрит и Телеграф-авеню. Прямо над винным магазином “Алкатель”, в двух шагах от “Белой лошади”, напротив “Севен-Элевен”. Идеальное местоположение.

Для старых алкашей “Севен-Элевен” был вроде клуба. В отличие от них я каждый день ходила на работу, но в выходные они видели меня в окрестных винных. В очереди к прилавку в лавчонке “Черное и Белое”, которая работала с шести утра. Или по ночам в “Севен-Элевен”, где я препиралась с садистом-пакистанцем, который работал там продавцом.

Все эти старики встречали меня приветливо. “Как жизнь молодая, мисс Лю?” Иногда они просили денег, и я им никогда не отказывала, а когда осталась без работы, несколько раз просила денег у них. Их состав менялся: тюрьма, больница, смерть вырывали кого-то из их рядов. Но были четыре завсегдатая: Туз, Мо, Шкалик и Чемп. Эти четверо чернокожих стариков проводили утро у “Севен-Элевен”, а днем кемарили или киряли в “шевроле-корвер” цвета вылинявшей морской волны во дворе у Туза. Его жена Клара не разрешала им курить и пить в доме. Летом и зимой, в ясную погоду и в ненастье четверка заседала в “корвере”. Они спали, упершись лбом в сложенные руки, как маленькие дети в долгой поездке, либо сидели, глядя прямо перед собой, словно на воскресной автомобильной прогулке, высказывались про всех, кто проезжал или проходил мимо, передавали бутылку портвейна по кругу.

Когда я шла от автобусной остановки, я им кричала: “Как поживаете?” “Все путем, – говорил Мо, – разжился винцом!” А Туз: “Есть мускатель, будет и мамзель!” Они спрашивали про моего начальника – доктора Б., этого кретина.

– Бросай ты эту работу! Выправи себе ДПМ[276], давно пора! Приходи, сестра, к нам, будешь посиживать в уюте и спокойствии, зачем тебе сдалась эта работа?!

Однажды Мо сказал, что вид у меня какой-то бледный, может, мне временно завязать?

– Завязать? – высмеял его Чемп. – Никогда не завязывай! Развязывай! Только так!

Чемп был маленький и толстый, на нем всегда был залоснившийся голубой костюм и чистая белая рубашка, на голове – плоская шляпа. У него имелись золотые часы на цепочке и никогда не переводились сигары. Все остальные ходили в клетчатых рубашках, комбинезонах и бейсболках “Окленд Атлетикс”.

Однажды в пятницу я не пошла на работу. Должно быть, в ночь на пятницу напилась. Сама не знаю, куда я ездила утром, помню только, как ехала обратно, помню, что у меня была бутылка “Джим Бима”. Я припарковалась на улице напротив своего дома, позади какого-то фургона. Поднялась к себе, легла спать. Проснулась от громкого стука в дверь.

– Откройте дверь, миссис Моран. Это сержант Вонг.

Я заныкала бутылку в книжный шкаф и открыла дверь:

– Здравствуйте, сержант Вонг. Чем могу помочь?

– Вам принадлежит автомобиль марки “мазда” 626-й модели?

– Вы знаете, что да, сэр.

– Где этот автомобиль, миссис Моран?