Прощай, Золотой лев! - Сьюзан Элоиза Хинтон

не выходила из комнаты и не принималась ругаться и швыряться вещами вместе со всеми. Так что, сами понимаете, почему я был не прочь посидеть в гостиной Карлсонов и поотвечать на вопросы.

– Довольно хорошо,  – сказал я.  – В основном, пятерки и четверки.

Я решил не упоминать о том, что завалил физику. У меня был с учителем личностный конфликт, а если уж я захочу доставить учителю неприятностей – не сомневайтесь, мне это удастся.

– Эмэндэмс завалил математику и физкультуру,  – сказал мистер Карлсон тем же тоном, которым он говорил о прическе Эмэндэмса.  – Не могу понять, как вообще можно завалить физкультуру.

Я точно знал, что Эмэндэмс слушал наш разговор, хоть он и пялился в книгу и притворялся, что нет. Я тоже, бывало, пялился в книгу, притворяясь, что не слышу, что происходит вокруг. Если люди думают, что ты их не слышишь, они разговаривают, как будто так и есть, и у тебя есть шанс услышать массу всего любопытного.

– Эмэндэмс же не инвалид какой-то,  – говорил мистер Карлсон, когда Кэти вышла из своей комнаты.

– Я готова,  – сказала она.

На ней был желтый брючный костюм, он ей очень шел.

Я встал.

– Отлично, пошли.

По пути к двери она дружески пихнула Эмэндэмса.

Когда мы сели в машину, она сказала:

– Лучше бы папе оставить Эмэндэмса в покое. Он очень чувствительный, и когда папа начинает его гнобить из-за прически или оценок, это его ранит. А по-моему, они могли бы радоваться его оценкам: учительница английского говорит, что у Эмэндэмса самые блестящие мозги, что она встречала за пять лет работы. И что он никогда не попадал ни в какие истории. Лучше бы порадовались, а не приставали к нему из-за прически.  – Она вздохнула.  – Мы же с Эмэндэмсом старшие, поэтому мы так близки. Ну, ты, наверное, и сам знаешь, как это. Я забыла, что у тебя тоже есть брат.

– Да, знаю,  – сказал я.

Конечно же, мама никогда не ворчала, что бы Марк ни выкинул – ему сходило с рук такое, о чем я и подумать не мог. Я никогда не злился на Марка из-за этого. Я просто сразу смирился с тем, что Марк отличается от остальных, поэтому и отношение к нему другое.

Кэти вздохнула.

– Ладно, не буду сейчас об этом переживать. Хочу сегодня хорошо провести время.

Она быстро застенчиво улыбнулась. Она сидела достаточно близко, чтобы я мог ее обнять. Я тоже хотел хорошо провести время.

Еще не доехав до места, мы услышали музыку. Играли вроде хорошо – по крайней мере довольно громко, а когда вокруг танцуют, это уже полдела. Я был ужасно доволен, что пришел с такой красивой девчонкой, и очень надеялся, что Анджела тоже придет. Я хотел, чтобы она нас увидела. Я с ней встречался несколько месяцев, дольше, чем с любой другой девчонкой, и теперь хотел показать ей, что не собираюсь к ней возвращаться (она всем рассказывала направо и налево, что я хочу к ней вернуться). Это началось после того, как она подкатила к Кертису, а он ее будто и не заметил. Тогда она решила заполучить меня обратно – можете представить, как это меня взбесило.

Когда мы приехали, танцы уже были в разгаре. Я люблю приехать чуть попозже, когда всё уже на мази. Я заметил кучу знакомых, Кэти тоже кое-кого знала, но не очень хорошо. До того, как уехать учиться, она ни с кем не встречалась, так что вряд ли ее кто-нибудь помнил – тогда она была тихой и застенчивой. Все пялились на нас, пытаясь понять, кто же это такая. Я чувствовал себя превосходно – мне нравилось быть в центре внимания. Кэти мне подмигнула, она тоже это заценила.

Мне она правда нравилась. Очень сильно.

– Привет, Брайон.

Это был Марк, я это понял еще раньше, чем увидел, как он машет нам из другого конца зала.

– Пошли,  – сказал я.  – Поздороваемся с Марком.

Мы пробирались через толпу, то и дело останавливаясь с кем-нибудь поболтать. Я не очень-то обрадовался, увидев, что рядом с Марком стоит Кертис. Учитывая, что одна девчонка меня уже бросила ради него, меня не особо радовала мысль, что это может повториться.

– Привет, Кэти,  – сказал Марк. Он явно выпил, но вряд ли это было видно кому-то кроме меня.  – Давно тебя не видел.

– Я уезжала,  – ответила Кэти.

– Ты, наверное, не знакома с Понибоем Кертисом. А это Кэти Карлсон.

– Привет,  – сказал Кертис. Он выглядел не особо счастливым. Думаю, он знал, что я не большой его фанат. Он был невысокий, примерно с Марка ростом, но сложен получше. Думаю, он решил, что я сейчас полезу в драку, но мне не хотелось. Он был не виноват в том, что выкинула Анджела Шепард, и потом я слышал, что он очень даже хорошо дерется, хоть с виду и не кажется крутым парнем.

Я посмотрел на Кэти. Вроде она им не заинтересовалась. Когда Анджела впервые увидела его, глаза у нее загорелись, как у тигрицы. Я расслабился.

– Где ты взял выпивку? – спросил я у Марка так, чтобы Кэти не услышала.

Он ухмыльнулся.

– Снаружи, у Терри в машине. Он купил шесть упаковок по шесть штук, а нас всего четверо. Иди возьми, Терри возражать не будет, он уже вырубился на переднем сидении.

Терри всегда любил выпить. Я решил, что попозже схожу туда и возьму пару банок, и может, еще пару для Кэти. Я надеялся, что она не много пьет: Анджела с ее любовью к выпивке обходилась мне довольно дорого.

Мы с Кэти смотрели, как Марк и Кертис направились к группке девчонок.

– Марк – хороший чувак,  – сказал я.

– Я и забыла, какой он красивый,  – сказала Кэти.  – Многие девчонки что хочешь отдали бы за волосы такого цвета.

Я на секунду перестал дышать. Кэти смотрела на Марка, и мне вдруг показалось, что я будто целую ложку красного перца проглотил. Мне стало одновременно горячо, холодно, тошно и мерзко. Всего на секунду, потом это прошло, но теперь я иногда думаю, каково это – жить с этим ощущением всю жизнь. Знаете, какое самое мерзкое чувство в мире? Ненавидеть того, кого ты любишь больше всех на свете.

– Привет, Брайон.

Я обернулся на знакомый голос, это была Анджела. Я посмотрел на нее. Она нахально улыбалась, а я не понимал, почему я вообще когда-то на нее запал. Она была красивая,