Шторм-2 - Корвин Райт

– Ты сделаешь мне зелье, вельва, вдыхая пары которого погибнут эти люди, – сказал он. – Ты сделаешь мне зелье, которое погубит тех, кто считает героем убийцу моего брата!

Старуха посмотрела на него померкшим взглядом.

– Ты сделаешь мне такое зелье, – подытожил Ормир, – или все узнают, кто ты, и как оказалась в Игрубсе.

Фрокна вспыхнула злым коротким протестом, но тут же ее протест угас и превратился в пепел обреченности. Она проговорила:

– Будь по-твоему… Я знала, чем будет озарён твой вег19. Но ворон уже сел на моё плечо, и сумрак разделяет ночь и день. Богиня Вар20 составит нам компанию в этом промысле.

– Болтай что хочешь, – ответил Ормир, – но зелье должно быть готово ко дню начала зимы. Кстати!.. – вдруг осенило коварный ум Ормира. – А что за скляницу ты хранишь у себя в норе? Говорят, тебе её привезли из Византии за очень большие деньги…

Фрокна замерла.

– Может это – Песта21? Я слышал, она не щадит никого?

– Нельзя прикасаться к этой кубышке, – осторожно ответила вельва.

– А кто тебе позволил хранить Песту вблизи Игрубса? И что будет, если скляница случайно упадёт и разобьётся?!.. Какая чудесная мысль! – вдруг проговорил Ормир с воодушевлением. – Она ведь может просто случайно упасть и разбиться!

Ормир просветлел в своём внезапном озарении.

– Ты хочешь погубить свой народ? – спросила старуха изменившимся голосом.

– Свой?.. Нет! Хотя этот народ никогда не был мне своим. Он не видел меня, потому что рядом со мной всегда стоял Йорк. Вот уж для кого бьёрны были своими. Они всегда считали меня дурной копией брата. Но я прощу их. Сейчас я решаю, кого прощать, а кого нет. И для этого мне не требуются непобедимый меч или смертоносная секира, которые внушают всем страх и уважение. Разве Йорк способен был одним ударом убить сотни врагов? А я смогу!

– Те люди тебе не враги, – попыталась заспорить вельва.

– Не важно, главное, что я способен их убить, не прилагая никакого усилия! Смотри, вельва, о нашем разговоре никто не должен знать.

Ормир посмотрел на старуху так, чтобы она сама могла домыслить, какое ждёт её наказание за длинный язык.

– Пусть твой раб принесёт мне камни к началу вечера, – сказал хёвдинг и пошёл в деревню.

Он думал о том, что тролли Бьёрланда сковали броню для его сердца, и теперь оно глухо к таким пустякам, как чья-то жизнь. Во всяком случае, так ему нравилось думать.

– Ты слышал, что сказал этот человек? – спросила вельва у Грида, начищавшего колючей травой большой медный котёл. Грид посмотрел на неё тем взглядом, каким обычно провожают в небе последнюю стаю журавлей. Он ожидал от старухи новой взбучки и потому был готов к любым её вопросам. Правда, он не понимал ни слова из её беззубого шипения.

– Тогда я повторю его слова на понятном для тебя языке, – вдруг сказала вельва по-русски22. Грид посмотрел на неё с удивлением. Речь этой старой женщины выдавала в ней руянку, и в том не могло быть сомнений.

У волчьей ямы собрался весь Игрубс. Волков держали в клетках, но один зверь, которому предстояло открывать кровавое сражение, был уже в яме.

«Интересно, как они загонят его обратно, когда он сделает своё дело»? – подумал Грид, подходя к толпе зевак.

Грид увидел Хольдера и Трогги и помахал им рукой. Его недавние соратники выглядели вполне прилично, и, если бы не железные ошейники, их можно было бы принять за вольных фолькеров.

Жители деревни ожидали боя с нескрываемой готовностью к чему-то решительному и беспощадному. Грид ещё издали заметил, что все вокруг ямы разделились на два лагеря: одни были готовы в любой момент взяться за оружие, чтобы отбить сородичей, обречённых на смерть, другие – хотели просто посмотреть, что из этого получится. Хёвдинг, как показалось Гриду, совершил большую ошибку, отложив испытание на сутки. Люди успели сплотиться, и гнев их мог обрушиться на Ормира с неистовой силой. В Игрубсе нашлось бы немного тех, кто был готов защищать хёвдинга ценой собственной жизни. Сейчас всё решится. Грид даже подумал, что при определённом повороте дела в яме может оказаться сам Ормир.

Хёвдинг, однако, не выказывал никакого беспокойства. Казалось, что его не пугает ничто: ни отдельные окрики в его адрес, ни грозный вид чьих-то сородичей, пришедших на смотрище боя с оружием, ни отсутствие верных людей, ни недоброжелательный рокот толпы. Это удивляло подходившего Грида.

Того, что произошло дальше, не ожидал никто. Грид бросил к ногам хёвдинга мешок с камнями, который Ормир предполагал использовать для начала действия, и крикнул:

– Ормир, я буду говорить с тобой! Эй, Хольдер, переведи ему, что я сейчас скажу.

Хольдер, услышав такие слова, с опаской вышел вперёд. Все прекратили разговоры.

– Ормир, – начал Грид, – ты собираешься отравить ни в чём неповинных людей только потому, что на их землях убили твоего брата. Зачем тебе их жизни? Кому ты собрался мстить? Это я убил Йорка в честном бою. Я!

Хольдер перевёл.

Воцарилась такая тишина, что слышно было, как у викингов стучат сердца. Даже волки в клетках, как показалось Гриду, перестали рычать.

– Я понимаю, трэль, чего ты добиваешься, – с небольшим опозданием заговорил Ормир в эту тишину, и голос его зазвучал нетвердо, – ты хочешь умереть героем… Но никто из твоего народа не оценит этого героизма…

– Ты сейчас защищаешь своих людей ценой жизни. Это достойно уважения, – его голос окреп, соединившись с мыслью. – Правда, ты никогда не видел, как дрался Йорк, как он мог ударить своим горячим окси23… – Ормир сделал паузу и бросил косой взгляд на викингов. Фолькеры одобрительно загудели.

«А он, пожалуй, может сделать из них котят»! – подумал Грид, наблюдая, как хёвдинг поворачивает дело в свою пользу.

– А эти люди видели его в бою, – продолжил Ормир, сочетая мысль с тревожным темпом дыхания. – Ты дерзнул оскорбить дух нашего форинга тем, что сравнил себя с ним. Я мог бы установить лживость твоих слов, предложив тебе доказать это боем. Любой из моих людей принял бы твой вызов. Любой из тех, кто был слабее Йорка. Но я не буду этого делать! – Ормир говорил уже громко и уверенно. – Я не буду оскорблять свой народ, считая тебя, трэль, возможно равным кому-то из них! И уж тем более – самому Йорку!