Шторм-2 - Корвин Райт

Утро 27 сентября в Свиноустье было показательным во всех отношениях. Во-первых, в бойлерных включили горячую воду, во-вторых, пани Ковальчик привезли наконец из ремонта швейную машинку, о которой она уже и не вспоминала, а в-третьих, Якуб Тротт шёл жениться. Впрочем, перечень этих ярких событий можно было легко менять в произвольном порядке, в зависимости от понимания их значимости.

А ещё в местной газете появилась статья про удивительные способности Зоси Пакульской, которая провела под водой двенадцать минут без использования дыхательного аппарата. Это выходило из того, что капитан Тротт описал в объяснительной записке портовому дежурному, когда привёл к нему в конторку мокрую и замёрзшую Зосю.

Не утруждая себя литературными изысками, капитан просто достал судовой журнал и переписал из него всё слово в слово. Всякий, кто проработал в порту хотя бы год, знал Тротта как полного придурка, но здесь его знали ещё и как абсолютного формалиста и педанта в вопросах судовой хронологии. Журнал для этого капитана был той иконой, перед которой он не соврал ещё ни разу в жизни. Записано: «20.40 – Наладчица навигационных приборов упала за борт, и, не имея спасательного жилета, погрузилась с головой под воду…», – значит, так и было. Записано: «20.52 – Человек, находящийся за бортом, появился над поверхностью воды, и были предприняты меры к его спасению…», – значит, было именно так.

Тротту, конечно, не поверили. Да ещё и взгрели за то, что он выпустил на палубу человека без спасательного жилета. Но это был уже другой вопрос. А в том, что касалось точности описываемых событий, капитан мёртво стоял на своём. Так, утром 27 сентября, Зося стала знаменитой.

Погода затевала какое-то очередное осеннее коварство. Ветер сырой кистью размазал низкие облака над городом, но Тротт сиял как майский день, и в душе его мычали саксофоны. Должно быть, беспечную песенку «Only you» со старой пластинки цветной группы «Платтерс». Тротт слушал её только в дни особых торжеств.

Он уже прошёл Грюнвальдскую, и на перекрёстке с улицей Рыбаков какой-то наглец на старом фольксвагене взорвал колёсами глубокую лужу. Вода взлетела над дорогой осколками пролитой с неба осени. Как раз напротив магазина «Netto», где на вывеске чёрный пёс держит в зубах корзину.

Хотя Тротт и не пострадал, в любой другой ситуации он бы нашёл, что бросить вслед наглецу. Но сегодня это не испортило настроения капитану «Колумбуса», он только присвистнул и сказал с улыбкой: «Хорошего дня, сынок»!

Тротт посмотрел на своё отражение в стеклянной витрине «Netto» и остался доволен. Он не любил своих фотографических портретов. Дома у него не было даже зеркала. Тротт всегда высказывался, что его изображение отпечатано на всех пиратских флагах. Действительно, если присмотреться, в задорной физиономии Весёлого Роджера проступали знакомые черты.

Тротт держал цветочки в простёртой руке, будто абордажную саблю. Его рубашка с помятым воротником, и галстучек должно быть тех времён, когда американец Лангсдорф запатентовал принцип завязывания узла на шейном платке, говорили о том, что капитан настроен решительно. Да, он посчитал, что эта девчонка достойна стать его женой. Такой честью он бы мог наградить не всякую женщину.

Тротт не знал, была ли пани Зося Пакульская исключительной женщиной, но что-то подсказывало ему, что далеко не каждая дамочка прыгнет в пронзительно холодную морскую воду, в ответ на попытку мужчины её поцеловать. Даже если этим мужчиной был капитан «Колумбуса». А эта прыгнула. И долго пробыла под водой. Он уже думал, что она утонула, он был вполне уверен в этом. Но каким-то чудом она вынырнула. Ему не поверили, что взбесило Тротта больше, чем выходка этой портовой девчонки.

Тротт нёс в подарок Зосе не только цветочки, но и местную газетёнку со статьёй про исключительные способности пани Пакульской. Ведь это он, можно сказать, поспособствовал открытию её таланта. Капитан ни разу не задумался, как такое возможно. Это не беспокоило его мозги. Его вообще трудно было чем-либо удивить.

Кислое солнышко пролезло сквозь промоину в облаках и улыбнулось Тротту. Он поднял голову и увидел, как большой ворон кружил над домом, где жила Зося. «Не к добру»! – подумал капитан и поморщился.

Зося чистила картошку, чтобы приготовить картофельные печульки, которые кто-то по недоразумению называет драниками, а кто-то – тертыми пляцками. Этому рецепту её научила бабушка. Она всегда уверенно называла картофельные оладьи печульками, и другие определения бабушку раздражали. Обычно к печулькам кого-то приносило. Так уж повелось: всякий раз, когда Зося снимала сковородку с огня, заявлялся незваный гость.

Она подошла к окну и увидела ворона, вспорхнувшего с липы. Сердце Зоси дрогнуло. Глаза затянуло влажной пеленой. Сквозь эту пелену медленно пропечаталась фигура Тротта внизу под деревом. Он держал в руке чахлые цветочки и глазел на Зосю.

«Только не он!» – сказала себе Зося и решительно отошла от окна, но было уже поздно: от двери подъезда дринькнул звонок.

Тротт светился от счастья. Он, не дожидаясь приглашения, переступил через порог и громко сказал:

– Послушай, голубка, я не знаю, чего тебе там про меня наговорили, но будь уверенна – Тротт знает, как сделать счастливой любую бабу!

Он протянул оторопевшей Зосе цветы, и пошёл на кухню, втягивая носом аромат горячих печулек.

– Н-да, – прошептала женщина, – а ты парень не промах!

Тротт запустил лапу в миску с печульками, но подумал, что всё же будет лучше сесть за стол и поесть как положено.

– Сватать меня пришёл? – спросила Зося.

– Можно и так сказать, – ответил капитан, разглядывая фотографии на стене.

Женщина улыбнулась. Эта улыбка не тронула её глаз, а лишь прибавила перца настроению.

– Кто это? – машинально спросил капитан «Колумбуса», переводя взгляд с одной фотографии на другую.

– Детишки мои, – соврала Зося, – наконец-то у них будет отец, а то совсем от рук отбились. Тебе придётся теперь много работать, чтобы содержать семью. Мы не хотим жить в этой дыре. Уедем в Гданьск, у меня там мама живёт. Купим квартиру. Чтобы маме не приходилось сюда кататься. Ведь так, Тротт? Что ты молчишь?

– Это всё сперва надо обдумать, – уклончиво заговорил капитан.

– А что тут думать? В Гданьске тоже есть порт, и побольше, чем здесь. Устроишься сперва помощником на судне. Тебя возьмут, я уверена.

– Помощником? – переспросил Тротт. – Я десять лет хожу капитаном на «Колумбусе»…

– Ну и что? – перебила его Зося. – Зато Гданьск – большой город. Там даже метро есть. Моя мама живёт на Пиастовской.

– Дался тебе этот Гданьск! – заворчал Тротт. – Мне и здесь хорошо.

– Нет, вы только послушайте, что он говорит! – всплеснув руками возмутилась Зося. – Что здесь может быть хорошего? У Евы Ковальчик появилась швейная машинка! Событие, которое три месяца будет обсуждать вся Грюнвальдская – от собачьей площадки до магазина уценённых товаров! А я хочу новый «Фольксваген». Я хочу хоть раз сходить в театр. Ты когда-нибудь был в театре, Тротт? В Гданьске есть театр Шекспира. Будем ходить туда каждое воскресенье.