Секреты Ротшильдов - Эли де Ротшильд-мл.

устранялись сами собой, он даже призадумался: не чужой ли он этой семье с его не еврейским происхождением? Такому янки с самого начала уготована роль второго номера. Почетное, но все же второе место. Может ли он стать следующим господином Ротшильдом? Что скажет руководитель одного из самых (если не самого) престижных и влиятельных банков Лондона и даже Европы?

Чем больше Ивлин обдумывает ситуацию, тем больше однозначных обнадеживающих сигналов видит Винтон. Его назначат на самую важную и почетную должность, о которой он даже и не мечтал. В последний момент, когда для подписания готова даже ручка, сэр Ивлин, видимо, вспоминает категоричное завещание основателя династии: руководить компанией можно только Ротшильдам, причем только евреям.

Если хорошо поразмыслить, остается еще один кандидат из числа Ротшильдов. Да, он из французской ветви, что не слишком хорошо воспринимается англичанами, но он заслуживает доверия и обладает решительностью и профессионализмом. Двадцать лет Ивлин лично за ним наблюдал и видел в деле, в том числе в ходе страшнейшего кризиса. Наконец, этот кандидат сочетает сдержанность с амбициозностью, харизматичность со справедливостью – практически невозможная смесь. Настоящая удача, с учетом тех противоречий, которые были у английского и французского домов!

Неожиданный поворот событий

Когда в 1982 году в Париже национализировали банк Ротшильдов, английская ветвь впечатлилась таким поворотом событий. Но также она была удивлена некоторыми цифрами в прессе. Эти цифры позволяли составить более точное представление о реальном положении дел французской родни, оказавшемся куда менее крепким, чем казалось. Верно ведь говорят, что кредиты дают только богатым.

Долгие годы наследники английского дома справедливо считали отделение на улице Лаффит самым влиятельным и всегда самым успешным. Светская жизнь и образ жизни Ги поддерживали это ощущение силы, причем результаты выглядели все менее и менее привлекательно. Промолчим и о том, что в некоторые периоды французская группа оказывалась в критическом состоянии.

Невозможно до бесконечности скрывать трудности. Со временем английская ветвь все же узнает, что она намного успешнее, в частности благодаря более благоприятной политической системе. Но могли ли они представить, что положение французского дома, когда-то считавшегося крупнейшим банком в Европе, а то и в мире, настолько ухудшится?! Война 1939–1945 годов к тому же ситуацию не улучшила.

После того как новое правительство социалистов ставит точку в истории легендарного французского дома, Давиду и Эрику, как мы уже говорили, приходится начинать с нуля. Все, что у них есть, – это безграничная решимость и скромный капитал. Всего-то 30 миллионов франков (для банкиров действительно ничтожная сумма!). Английские родственники, вкладываясь в проект из чувства семейной солидарности, дают не слишком большую сумму, поскольку сомневаются в жизнеспособности предприятия и не хотят рисковать. Так же поступает и Эдмон из Швейцарского дома, из снисходительности покупая долю в размере 8 %.

Без лишнего шума и скандалов Давид, над которым по обе стороны Ла-Манша то и дело посмеиваются, потихоньку возвращается в игру. Он создает банк, который получает признание и добивается устойчивого положения. Давид учитывает прежние ошибки и никогда их не повторяет. Новое предприятие во многих отношениях превзойдет старый банк.

Как известно, цифры не врут. Объем выручки говорит сам за себя: всего за десять лет существования фирмы Rothschild & Co ее капитализация увеличивается с 10 миллионов до почти 500 миллионов франков. При этом руководство фирмы все время стремится к сближению с лондонским домом и максимальному участию в его делах. Вместе с Ивлином проводится своеобразная рокировка: французские Ротшильды входят в совет директоров английского банка, а Ивлин получает соответствующее место в Париже – такой вот обмен взаимными услугами. Между двумя руководителями домов устанавливаются доверительные и дружеские отношения, от которых раньше они были далеки. В итоге Давиду де Ротшильду удается стать наследным принцем, претендующим на то, чтобы возглавить N. M. Rothschild & Sons после Ивлина.

Его соперник Фред Винтон не вынесет этого удара и, хлопнув дверью, уйдет навсегда. Давид теперь руководит двумя домами и в результате их объединения создает своего рода транснациональную компанию. Увеличив сферу деятельности в десять раз, она, вероятно, теперь может встать в один ряд с такими банковскими гигантами, как Lazard, City Bank, Barclays, HSBC.

Давида оставили без имущества в его собственной стране и даже лишили имени в 1982 году – для него у истории самый счастливый конец. Именно Давид в 2004 году и принимает смелое решение, вряд ли вызвавшее у кого-либо сожаления. Он прекращает практику установления цены на золото, которая еще некоторое время продолжала подчеркивать влиятельность семьи в денежных делах.

И снова возникает тот же вопрос: как сначала один, а затем два раза в день устанавливалась цена на золото? Работает простой закон спроса и предложения. Если спрос больше предложения, цена растет. Если покупателей на предлагаемое золото становится меньше – цена снижается. Просто как дважды два. По крайней мере на бумаге.

Требовалось мужество, чтобы отказаться от обычая контролировать цену на золото, остававшегося на протяжении 85 лет, кроме периода войны, безоговорочной монополией семьи! Традиция, которую соблюдал весь мир, больше не приносила никакой пользы. Исторически эту миссию Ротшильдам поручили производители металла, всегда заинтересованные в стабильности цен. Со временем они решили самостоятельно управлять риском, связанным с волатильностью.

Постепенно маржа, получаемая банком от этой деятельности, сократилась с 8,8 % в 1999 году до всего лишь 2,2 % в 2004 году. Для Давида де Ротшильда, у которого из-за этой операции постоянно заблокировано около сотни миллионов фунтов стерлингов, такого процента недостаточно. При быстром подсчете выясняется, что если фирма из собственных средств перенаправит денежные потоки в краткосрочные займы или реинвестирование, то они принесут намного большую доходность. Но золото – это еще не все.

«За кого меня примут, если я, банкир, такое скажу?» Если у престижа действительно нет цены, то у этой традиции она определенно была. Хотя… Ротшильды остаются единственными в мире банкирами с настолько сильной репутацией, что, независимо от того, занимаются они золотом или нет, одного их имени по-прежнему достаточно, чтобы вдохновлять целые поколения. Ни одно телевизионное шоу или кино не обходится без упоминания о деньгах. Если уйти с рынка золота, что в самом деле изменится? Такими мыслями, должно быть, руководствовался Давид де Ротшильд, для которого важно повышать доходность каждого инвестиционного проекта и обеспечивать устойчивость теперь уже транснациональной группы.

Перебранки со Швейцарией

Перенесемся в Швейцарию. Бенджамин де Ротшильд далеко не рад установлению владычества Давида, возглавившего франко-английский банк. Конечно, Бенджамин остается в рамках приличия, но… Швейцарские Ротшильды до сих