Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии - Глен Чарльз Кук

– Слыхал я, прибыль сократилась на десять процентов: трудности с доставкой. Но бо́льшая часть недостачи компенсируется местными филиалами. И босс никого не сокращал. Кто высвободился, посылают на заготовку льда. Год для этого удачный.

– Да, слышал. – (Лед заготавливали на реке.) – Спасибо, Джерри. Пойду попытаю счастья напротив.

Интересно, поверил ли он, что я ищу босса просто так? К тому времени, как я отыщу Макса, вся пивоварня будет знать, что я вышел на охоту. Злоумышленники все до одного попрячутся в тень переждать угрозу.

Но конечно, есть еще надежда на корпоративную преданность. Макс Вейдер – хороший хозяин и заботится о персонале. Бо́льшая часть подданных платит ему хотя бы тем, что сдерживает свои клептоманиакальные порывы.

На улице, казалось, сделалось еще холоднее. Немудрено: в пивоварне всегда жара от огней, на которых кипятят воду и подогревают чаны.

Ступени крыльца дома чистили от снега явно спустя рукава. Это я понять вполне мог. Подобных развлечений нам всем хватало уже с лихвой.

Я постучал.

Дверь открыло незнакомое мне существо. Не могу сказать, чтобы красавец. Если и существует такая раса, с которой могут скрещиваться люди, его предки явно с ней скрещивались. А может, и не с одной.

В удачный день он, привстав на цыпочки, мог бы достичь в высоту пяти футов. Слишком большая для такого роста голова имела почти идеально круглую форму. Растительность на ней ограничивалась большими черными усами, концы которых свисали дюйма на четыре ниже впалого подбородка. Глаза представляли собой узкие щелки, забитые тлеющими угольками. Провал безгубого рта темнел под носом, которому позавидовала бы эльфийская принцесса. Правда, судя по виду, его все это не слишком беспокоило.

Тело его тоже представляло собой шар. Коротенькие ручки торчали по бокам, будто их туда воткнули. Интересно, и как он одевается?

Он не произнес ни слова – просто молча смотрел на меня, неподвижной тушей загораживая дверной проем.

– Меня зовут Гаррет. Босс хотел со мной поговорить.

Одна безволосая бровь чуть пошевелилась.

– Ко мне заезжала Аликс. Сказала, ее старик просил меня заглянуть по делу.

На этот раз пошевелилась другая безволосая бровь.

– Что ж, пусть так. Мне все равно сегодня не хотелось работать.

Я мог прогуляться к реке, посмотреть, на что она похожа в замерзшем состоянии. От пивоварни до нее недалеко. Там наверняка возят уже вырубленный лед на санях.

Загораживавшее дверь живое подобие снеговика никак не поощряло меня. Оно просто стояло болван болваном.

Я повернулся, чтобы уйти.

– Гаррет, постой. – Из-за спины круглого коротышки возник Манвил Гилби, помощник Макса. – Заходи. Не обращай внимания на Гектора. У него работа такая – не пускать в дом всяких проходимцев.

– Тогда я, пожалуй, дальше пойду. Проходимость у меня есть – по части проходимости я не хуже любого другого прочего.

– Ты всегда сплошное очарование.

– Сто один процент без обмана.

– Мы просто не ожидали тебя так быстро. Я бы попросил Гектора проводить тебя прямиком к Максу.

Гилби принадлежит к поколению Дина. Древний, как первородный грех. Они с Максом дружны со времен службы в армии, а та пришлась на войну, которая началась задолго до их рождения, а закончилась всего год назад, унеся жизни их взрослых детей – да и почти всей карентийской молодежи.

Гектор отступил в сторону. Следом за Гилби я пересек вестибюль, потом огромную бальную залу, занимающую почти половину первого этажа. Подошвы моих башмаков звонко стучали по паркетному полу. Зато второй этаж был весь устлан толстыми коврами.

– Что это было? – негромко поинтересовался я.

– Гектор? Сын одного парня, с которым мы с Максом служили. Он и сам герой, но жизнь у него выдалась нелегкая. Тяжело приходится тем, у кого смешанная кровь.

– Вот как, – вздохнул я. – Неужели мы снова вляпались во все эти склоки с правами человека?

В Каренте, а в Танфере в особенности, понятие «права человека» означает особые права человеческой расы по отношению ко всем остальным. Тем, остальным, приходится довольствоваться остатками.

– Нет. Наши проблемы сейчас лежат в другой области.

– Аликс говорила что-то насчет строительства театра. Мне показалось, это не в духе Макса.

– Пусть Макс сам расскажет.

Я оглянулся. Гектор снова стоял, заслоняя дверь. Даже если не видеть рядом полку с оружием, одна его капитальная фигура производила впечатление неодолимости.

– Настоящий экзот. Может, даже уникум. – Такими терминами в разговоре обычно характеризуют причудливые результаты межрасового скрещивания.

– Хочешь верь, хочешь нет, но у Гектора жена и пятеро детишек.

– Поверю тебе на слово. Правда, мне не очень хочется знакомиться с женщиной, находящей его привлекательным.

– Может, просто его достоинства не лежат на поверхности.

– Наверняка не на поверхности, это точно.

– У тебя дурной характер, Гаррет. Люди вообще могут принять тебя за расиста.

– А я и есть такой. Просто я из тех, кому наплевать, к какой расе ты относишься, пока ты меня не трогаешь.

Я довольно давно не виделся с Максом. Однако стоило ступить в его берлогу, как мне начало казаться, будто я выходил всего на пару минут.

В комнате могло бы с комфортом разместиться человек двадцать. У камина столпилась целая флотилия мягких кресел. Единственный проход оставлен для слуги, подбрасывающего дрова в огонь. В комнате было жарко как в бане – ближе к камину жар стоял и вовсе почти непереносимый. Макс сидел в ближайшем от камина кресле и поджаривался. Думаю, труп из него выйдет в конце концов красивый, с румяной корочкой.

Макса нельзя назвать крупным человеком. Когда он стоит, рост у него примерно пять с половиной футов, только стоит он теперь не слишком часто. Со времени смерти Ханны он проводит бо́льшую часть времени у камина. Раз в день спускается в пивоварню – скорее для того, чтобы все видели, что ему это не безразлично.

5

При моем появлении Макс поднялся.

Макс Вейдер – круглолицый мужчина с розовыми щечками и искоркой в глазах, которая не гаснет даже тогда, когда он проваливается в такие пучины, что сам не может представить себе, как из них выбраться. Кое-какая шевелюра у него еще сохранилась, но парикмахер, берущий повременную плату, на нем вряд ли обогатился бы. Пробор у него, во всяком случае, шириной дюймов шесть. Усы пышнее – должно быть, в порядке компенсации нехватки волос наверху. Впрочем, конкуренции тому чудищу, что гнездилось под носом у Гектора, они составить никак не могли.

Сказать, что это меня потрясло, – значит не сказать ничего. В глазах у Макса определенно мерцала некоторая искра.

– Что происходит, Манвил? – спросил я.

Гилби меня понял. Собственно, это