Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии - Глен Чарльз Кук

Больше не думая об этом, я поспешил навстречу серьезному разговору с партнером, решившим, что он может шутки шутить с напарником. И заодно – навстречу свиданию с новым бочонком «Вейдеровского особого», который Дин должен был приобрести сегодня.

А потом, может быть, загляну к своей рыженькой, посмотрю, как ей понравится мысль насчет турне по пивоварням.

Жестокие цинковые мелодии

1

Зима стояла восхитительная. Как раз такая, какую я люблю. Та незабвенная голубоглазая разновидность зимы, которая подкрадывается до срока и начинает свирепствовать прежде, чем вы успеете вспомнить, куда запихали зимнее пальто. Снег шел чаще и гуще, чем когда-либо на памяти старожилов, а уж на их память можно положиться. Для них то, что было раньше, всегда больше, лучше, острее, забористей и крепче, чем нынче.

А когда не падал снег, шел ледяной дождь.

Весь мир замедлил движение.

Я люблю, когда все замедляется. Люблю бродить по дому, старательно и вдумчиво ничего не делая. Собственно, ничегонеделание – это то, что получается у меня лучше всего… если рядом, конечно, нет ни одной дамы.

Дин сказал бы, естественно, что тех, кто ошивается в моем обществе, нельзя назвать дамами.

Оборотной стороной погоды являлось то, что все эти снега с гололедицей мешали службе доставки привезти полный бочонок. Равно как и мне – добраться до благословенных храмов забвения, где золотой эликсир дают распивочно и навынос.

Все прекрасное рано или поздно подходит к концу. Ни одно доброе деяние не остается безнаказанным. Вопрос только в том, раньше или позже это произойдет. Как мешают моей жизни эти законы бытия!

И как водится, идиллию оборвал стук в дверь.

– У меня омлет подгорит! – крикнул с кухни Дин.

У него всегда найдется отговорка.

Я выбрался из кресла, извиваясь ужом, обогнул стол и бочком протиснулся к двери. Тот, кто строил этот дом, явно отводил моему кабинету роль стенного шкафа. Я покосился на Элеонору – центральную фигуру на висевшем над моим столом мрачном живописном полотне. Она изображена убегающей из застывшего в задумчивости особняка. В одном из окошек мерцает неяркий свет. Она прекрасна и напугана. Каждый раз, как я гляжу на эту картину, свет горит в новом окне. Где-то в темноте на заднем плане, как подразумевается, таится жуткая опасность. Раньше я ее ощущал, теперь нет. Но Элеонора все бежит и бежит.

– Какая-то ты сегодня невеселая, – сообщил я ей.

Тоже верно. Мне давно не приходилось видеть ее в таком раздрае.

Пулар Синдж вынырнула из комнаты Покойника, часть которой превратила в свой рабочий кабинет. Девица-крысюк заведует в нашей лавочке деловой частью, и у нее это получается гораздо лучше, чем у меня.

– Ты кого-то ждала? – поинтересовался я.

У ее единоутробного брата дурная привычка заявляться в самый неподходящий момент, и это изрядно действует на нервы. Он у нас известный преступный авторитет – причем сейчас, когда Танфер и так страдает от беззакония.

– Нет.

– Может, это Джерри из пивной со свежей канистрой? – предположил я, торопливо проскакивая мимо «кладбища».

Нежданные посетители – плохая примета.

– Бинго! – выдохнул я, посмотрев в глазок.

– Что? – мгновенно насторожилась Пулар Синдж.

– Вот тебе доказательство того, что боги благосклонны к мужчинам.

– Что, правда парень из пивной?

– Нет. Еще лучше.

Я распахнул дверь, открыв взгляду целый букет живых воплощений самых сокровенных мужских фантазий. Ближе всех к двери стояла Аликс Вейдер, блондинка-искусительница, дочь Макса Вейдера, темного властелина пивоваренной империи. Я числюсь у Макса внештатным сотрудником.

– Прочь с дороги, Гаррет! – скомандовала Аликс. – Здесь невыносимо холодно. – И шагнула вперед, не дожидаясь моего ответа.

Я выглянул поверх голов. Гости приехали в карете. Из оцинкованной трубы в хмурое небо поднимался столб дыма. Кучер уже спрятался в салон. По размеру тачка вполне могла бы оснащаться парой мачт с соответствующей парусной оснасткой. Шестерка каштановых в яблоках тяжеловозов разворачивала ее прочь от моего дома. Вид они при этом имели такой, словно им ужасно хотелось составить компанию кучеру.

Мимо меня проскользнуло еще три милашки. Я даже пожалел, что погода выдалась не мягче: очень уж старательно они закутались от холода. В наличии имелось по одной стандартной расцветке: блондинка, брюнетка, рыжая, а также еще одна, луноликая, с волосами цвета воронова крыла и с кожей, оттенком и гладкостью напоминавшей более всего мед. Жар в крови они разжигали такой, что и сами, должно быть, обладали иммунитетом к погоде. Вечные ледники наверняка начали бы таять при их приближении.

Блямц! Чья-то рука с размаху огрела меня по макушке.

Синдж хихикнула.

Тактическая ошибка. Пялясь на Аликс и медовую девицу с неотразимыми карими глазами, я неосторожно подставил уязвимый затылок под руку рыжей. Синдж хихикнула еще пару раз. Звук довольно зловещий, если учитывать, что исходил он из горла крысюка.

– Лапочка Тинни, что ты делаешь в такой толпе?

Тинни Тейт, решительная рыжая красотка, играет заметную роль в моей личной жизни, то ныряя в нее, то выныривая обратно. В последнее время частота этого заныривания возросла. Можно сказать, из всех моих женщин она – самая главная. И как следствие, неодобрительно воспринимает мою склонность восхищаться внешностью других попадающих в поле зрения дам.

– Просто проверяю, что твои фантазии не выходят за рамки обычных галлюцинаций.

Дело в Аликс Вейдер – ее лучшей подруге. Аликс преследует меня с тех пор, как ходить начала.

– Синдж, – поинтересовался я, – скажи, Мешок с костями дрыхнет?

– Возможно. Впрочем, он здорово умеет притворяться.

Что правда, то правда – умеет. Может, он и не спит год без перерыва, но со стороны это выглядит именно так. Бывают такие лентяи.

Мы говорили о моем партнере. Он существо совершенно уникальное – даже для Танфера, где редким и запоминающимся становится любой день, когда ты не встречаешь чего-нибудь редкого и запоминающегося.

– Тогда идемте туда. Мой кабинет для этого тесноват. Там слишком, так сказать, интимная атмосфера.

В прихожей тоже маловато мебели для разговора – да мы ею почти и не пользуемся. В ней до сих пор сохранился запах Попки-Дурака.

Синдж направилась в сторону кухни.

При виде моего напарника две незнакомые дамы испуганно запищали.

Покойник – мертвый логхир весом чуть ли не в четверть тонны, представитель почти вымершего вида. Напоминает он больше всего карликового мамонта, только без бивней и длинной шерсти. При жизни ходил на задних ногах. Хоботоподобный шнобель уродует его морщинистое, желтовато-серое лицо еще сильнее, чем можно представить себе по описанию. Веки его не моргали. В отличие от нас, логхиры не