Пора убивать - Джон Гришэм

– Просто знаю, сколько времени требуется вашим комиссиям позаймам, аудиторам, вице-президентам, такому-то и такому-то, и в конце концовгде-нибудь через месяц вице-президент этакий поставит свою подпись на нужномдокументе, если кассир скажет ему, что в кассе есть наличность, а дома у самоговице-президента нет разлада с женой. Уж я-то знаю методы вашей работы.

Эткавэйдж бросил взгляд на часы:

– В три часа дня тебя устроит?

– Да.

– Под твою ответственность?

Джейк вытер губы и перегнулся через стол. Голос его звучалабсолютно спокойно:

– Мой дом заложен и перезаложен, и у тебя закладная на мойавтомобиль, если помнишь. Я могу выписать тебе закладную только на своюединственную дочь, но, если ты вздумаешь лишить меня права выкупа, я убью тебя.Какая ответственность, какие гарантии тебе еще нужны?

– Извини меня за этот вопрос.

– Когда я получу чек?

– В три часа.

Появившийся откуда-то Клод вновь наполнил их стаканы чаем.

– Еще пять минут, – громогласно объявил он.

– Восемь, – требовательно сказал Джейк.

– Послушайте, мистер Шишка, – с ухмылкой обратился к немуКлод, – здесь вам не зал суда, а ваш снимок в газете не стоит и двух центов. Ясказал – пять.

– Пусть так. Однако ребрышки у меня были жестковаты.

– То-то я вижу, что на тарелке ничего не осталось.

– Стоят они столько, что поневоле съешь все.

– Они обойдутся вам еще дороже, если станете жаловаться.

– Мы уходим, – предупредительно сказал Эткавэйдж, вставая ибросая на стол доллар.

* * *

Во второй половине дня в воскресенье семейство Хейли так жеразместилось за столиком с зонтом, в стороне от неистовства под баскетбольнымщитом. Уже установилась летняя жара, и липкий, влажный воздух стелился по самойземле, пробираясь даже в тень. Пока дети вместе с отцом в поте лица трудилисьнад жареным цыпленком, Гвен отмахивалась от надоедливых мух. Торопливо поев,ребята побежали к качелям, которые Оззи установил совсем недавно для детишексвоих подопечных.

– Что с тобой делали в Уитфилде? – поинтересовалась Гвен.

– Ничего особенного. Задавали какие-то вопросы, бралианализы. В общем, чушь всякая.

– А содержали как?

– В наручниках. И стены обиты пробкой.

– Ты смеешься? Тебя посадили в комнату с пробковыми стенами?– Гвен это развеселило настолько, что она даже негромко хихикнула.

– Ну еще бы. Они следили за мной, как будто я был каким-торедким животным. Говорили, что я знаменитость. Мои охранники твердили, чтоочень гордятся мной. Один был бельм, другой – черным. Я, мол, сделал доброедело, и они надеются, что я выкарабкаюсь. Они относились ко мне хорошо.

– Что сказали врачи?

– До суда они ничего не скажут, а на суде заявят, что я вполном порядке.

– Откуда ты знаешь, что они заявят?

– Джейк мне объяснил. До сих пор он не ошибался.

– Он нашел для тебя доктора?

– Да, выкопал где-то какого-то чокнутого пьяницу. Уверяетменя, что он психиатр. Я говорил с ним пару раз в кабинете Оззи.

– И что же он?

– Джейк уверяет, что он будет говорить то, что нам нужно.

– Он должен быть действительно хорошим специалистом.

– Составил бы неплохую компанию ребятам из Уитфилда.

– Откуда он сам?

– По-моему, из Джексона. Он не производит впечатлениячеловека, уверенного в своих силах. Ведет себя так, будто я собираюсьприкончить и его. Клянусь, оба раза, что мы с ним разговаривали, он был пьян.Задавал мне такие вопросы, которые никто из присутствовавших не мог понять.Записывал что-то, как профессор. Говорил, что надеется помочь мне. Я потомспросил о нем Джейка. Джейк велел не беспокоиться, сказал, что на суде тотбудет трезвым. Но по-моему, Джейк и сам неспокоен.

– Тогда зачем же нам его использовать?

– Потому что он не требует платы. Кому-то там что-то должен.Настоящий психиатр потребует тысячу за то, чтобы освидетельствовать меня, идругую тысячу за то, чтобы дать показания в суде. Это еще считается недорого.Но и об этом я даже думать не могу.

Улыбка сошла с лица Гвен, теперь она смотрела в сторону.

– Нам нужны деньги дома, – проронила она, не глядя на мужа.

– Сколько?

– Пару сотен на продукты и оплату счетов.

– А сколько у тебя есть?

– Меньше пятидесяти.

– Подумаем, что можно сделать.

Она посмотрела на него с удивлением:

– Что это значит? Ты хочешь сказать, что сможешь раздобытьденег здесь, в тюрьме?

Карл Ли поднял брови, погрозил жене пальцем. Не ее это дело– задавать ему такие вопросы. Брюки все-таки носит он, хоть и в камере. Онпо-прежнему глава семьи.

– Прости, – прошептала Гвен.

Приникнув глазом к трещинке в одном из витражей своейцеркви, преподобный Эйджи с удовлетворением наблюдал за тем, как во двор одинза другим въезжают блестящие «кадиллаки» и «линкольны». Сегодня, в воскресенье,он назначил на пять часов заседание церковного совета: нужно обсудить ситуациюс делом Хейли, выработать стратегию действий на последние три недели,оставшиеся до суда, нужно подготовиться к приезду адвокатов ассоциации.Еженедельные сборы пожертвований приносили ощутимые результаты: всего насегодняшний день в округе было собрано более семи тысяч долларов, и почти шестьиз них преподобный отец поместил на специальный счет Фонда защиты Карла ЛиХейли. Семье Хейли не было передано ничего. Эйджи ждал указаний ассоциации, самон считал, что все деньги должны идти непосредственно в фонд. Семью, если уж онабудет голодать, могут покормить сестры в церкви. Наличные потребуются на другиедела.