Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

Я разложила листки на коленях и принялась изучать их.

— Ничего не понимаю…

— Это квитанции, — небрежно бросил Рейно. — Котправленным телеграммам. Очевидно, Игорь Пестерев тоже был любителемтелеграфных сообщений.

— Вы стервятник. Зачем так издеваться над чувствамидругих людей? Вы наверняка никогда не любили…

— Зато вы наверняка проливали слезы не по одномудесятку возлюбленных…

Я откинулась на сиденье. Возлюбленных у меня было гораздобольше десятка (и даже нескольких десятков), но ни один из них не стоил ислезинки. Разве что сентиментальный Лешик Богомол, большой любитель петтинга,подогретой водки и программы «В мире животных». Лешик умилял меня постояннымипросьбами «вступить в законный брак» и страстью к коллекционированию пакетовдля блевотины на международных авиарейсах. Стоило ему вылететь по своимбандитским делам за бугор, как его обширная коллекция пополнялась очереднымшедевром типографско-самолетно-медицинской мысли с символикой авиакомпании.

Н-да, только Лешик заслуживал тихого вздоха…

— Успокойтесь, ничего я не проливала. Просто хочувступиться за чужие чувства. Влюбленные обмениваются телеграммами, что же здесьдурного?

— В том-то все и дело, что никакого обмена не было!Посмотрите, там указан город, в который направляется телеграмма.

Я забегала пальцами по квитанциям. Квитанций было четыре. Ина каждой из них варьировалось одно и то же сочетание букв — «МЕСТ…», «МЕСТН…»,«МЕСТНАЯ».

— Соображаете, что к чему?

— С трудом… Вы хотите сказать, что телеграммыотправлялись из Питера в Питер же?

— Мы имеем тому документальное подтверждение, —Рейно гнал машину и даже не смотрел на меня. Кажется, у него были готовы ответына все мои вопросы. Даже не заданные.

— И что это значит?

— Ничего, кроме того, что указано в квитанциях. Помнитестрастные призывы Алики? В разные месяцы, в разные годы и из разных концовсвета. А здесь… Все четыре — в течение месяца, в одном и том же городе, но изразных почтовых отделений. Подождите!..

Рейно так резко затормозил, что «опелек» едва не врезался вдорожный указатель «РАХЬЯ. 5 KM». А я едва не врезалась головой в лобовоестекло.

— Вашу мать! — выругалась я, исподтишкаподсчитывая языком количество уцелевших зубов. — Не дрова везете, в самомделе!!!

Но Рейно было ровным счетом наплевать на моюмногострадальную челюсть.

— Дайте сюда! Дайте их мне! — Он почти силойвырвал фонарик и квитанции из моих рук. И снова принялся изучать их. Но теперьк бумажкам добавился еще и «вечный календарь».

Чтобы не видеть этих судорожных телодвижений, я выскочила измашины и прошлась по обочине, разминая ноги. Было темно, где-то вдалеке (должнобыть, в населенном пункте Рахья) побрехивали собаки, и за шиворот забиралсясырой ветер. «Почему бы тебе, действительно, не уехать в Молдавию?» — вдругподумала я. Там мало воды, но много солнца, там мало лесов, но многовиноградников, там мало дождей, но много звезд на небе; там мало водки, номного вина, там мало шлюх, но много детей; там ты сможешь покорить АурэлаЧорбу…

— Куда вы пропали? — донесся до меня голосРей-но. — Решили, что я буду искать вас в этих чертовых потемках?

— Уже иду…

Я вздохнула. Влажные мечты об Аурэле Чорбу придется отложитьдо лучших времен…

— Ну что, обнаружили что-нибудь из ряда вон? —безразличным голосом спросила я, усаживаясь на сиденье рядом с Рейно.

— Пока не знаю. В цепочке не хватает звеньев, нонекоторые вещи настораживают.

— Какие же именно?

— Квитанции. Все четыре посланы из Питера в Питер. Этопервое. Второе: все четыре посланы в течение месяца.

— Вы повторяетесь.

— Третье: все четыре посланы из разных почтовыхотделений.

— Вы повторяетесь.

— Пятое, — Рейно было глубоко наплевать на моикомментарии. — Все четыре посланы из разных почтовых отделений, нопрактически в одно и то же время. Между десятью и одиннадцатью утра. И,наконец, шестое: все четыре отправлены в будние дни. Никаких суббот, никакихвоскресений.

— Может быть, есть еще и седьмое? — Причинастранного волнения Рейно до сих пор была мне непонятна. — Семь —магическое число.

— Седьмое? Пожалуй, есть… — Он даже обрадовался: яоказалась в нужное время в нужном месте и даже умудрилась подать нужнуюреплику. — Месяц, когда пошел поток телеграмм… Этот месяц — май. Майпрошлого года. Последнее письмо Алики датировано апрелем прошлого года. А виюне ее убили. Слишком много событий для шестидесяти дней, вы не находите?

Я угрюмо молчала. Не исключено, совсем не исключено, что накануневечером мы проводили шмон в квартире убийцы. И это мрачное ружье, которое так ихочется приставить к какой-нибудь зазевавшейся грудной клетке… И этот мрачныйнож, которым так и хочется поддеть какие-нибудь зазевавшиеся мозги…

А ведь Алла…. Алла была убита неустановленным предметом…Предположительно — ножом. Об этом свидетельствовал характер раны!

Но каков подонок! Какова сволочь! Каков гад этот ИгорьАркадьевич Пестерев! Не простить своей возлюбленной опрометчивого шага! Копитьненависть на протяжении стольких лет! А потом вызвать в Россию доверившуюся емуженщину и хладнокровно расправиться с ней!..

О, мужчины! О, жалкие опоссумы, скунсы и тушканчики!Зарвавшиеся утконосы, возомнившие, что именно они правят миром! Обнаглевшие муравьеды,которые даже наивного доверчивого боженьку сделали своим сообщником! Наклеилиему бороду и переодели в брюки, когда он спал… Права, права Монтесума — отмужчин не приходится ждать ничего хорошего! В лучшем случае они оставляют тебяв покое и ограничиваются лишь слюнявым лобзанием рук. А за каждым такимлобзанием кажет лик змеиное жало!..

— Сволочи! — Я стукнула себя по колену. — Всемужчины таковы!

— Ну вот, еще одна ушибленная феминизмом, —покачал головой Рейно. — Чем вам-то мужчины досадили, бедняжка?

— Меня гоняют, как зайца, — начала я, и Рейноснова резко затормозил. И снова я едва не пробила лбом стекло. — Нет уж!Вы меня выслушаете, и никакие технические уловки вам не помогут!..

— Готов выслушать. Но, по-моему, мы уже приехали. Язахлопнула пасть и уставилась на круг света от фар. Они недвусмысленновысвечивали указатель «КУККАРЕВО».

— Действительно, приехали… И что теперь делать?

— Вы же изучали досье Кодриной, — снова напомнилмне Рейно. — Там был адрес.

— Да? — несказанно удивилась я.

— Окуневый проток, дом 1. Ну что, двинули?

— Раз уж мы здесь… Конечно.