Константа - Александра Лимова

— Я собрал неплохую команду и мы готовились на отбор. В две тысячи первом в Киеве проходила квалификация на первый чемпионат мира по компьютерным играм. Финал чемпионата был назначен в Южной Корее и наша команда имела все шансы почтить своим присутствием Сеул. Если бы я не заинтересовался кардингом. Сначала просто изучал тему в обеденных перерывах, так сказать. Потом показал Киру и мы решили попробовать. К моменту начала отбора мы уже занимались вещевым кардингом и имели суммы, чтобы прикупить оборудование и пластик получше. — Усмехнулся, глядя на понятливо кивнувшую меня. Пластиком на сленге называют реальные или фальшивые карты, на которые писались дампы, то бишь инфа кредитки. Это ключик к поллучению бабок с помощью этой информации. Иногда золотой ключик. — Скупали в интернет-магазинах товар. Упор на лимитированные коллекции брендовой одежды, ювелирку, электронику, едва ли не фурами пригоняемые к нам через подкормленную таможню. Потом скупали квартиры под хранение оборудования и товара, потому что не успевали сбывать не то что через розничные продажи, даже через оптовые по договоренностям с местными магазинами. — Константин Юрьевич усмехнулся, глядя в стену напротив, — мы перенасыщали рынок этим товаром. Некоторые европейские интернет-магазины просто разорялись, когда в конце месяца, как полагалось тогда, связывались с банками для оплаты, а кредитных карт по которым скупался их ассортимент, просто не существовало. Началась война. — Сглотнул, мимолетно расслабленно улыбнувшись и глаза потемнели от теней хищной иронии, — Европейские маркеты отказывались слать товар в СНГ. Однако если гора не идет к Магомеду, то Магомед не гордый, он сам пойдет. Мы находили дропов в Америке и Европе, которые за процент наличили деньги, либо принимали товар, пересылали нам и маркеты снова были в минусе. Второе сражение они тоже проиграли, когда решили ввести СVC код карты для оплаты товара, то есть с фальшивым пластиком купить не получится, только с реальной карты, выпущенной банком. Проиграли, потому что базы, где хранятся данные клиентов, в том числе и коды, сносить было не особо сложно. Сами того не ожидая они запустили новый предмет торговли на форумах, новый способ прибыли. Третье сражение пошло уже с банками, когда начали создаваться антифроды. Тут случай: где ты учился, я преподавал. В общем, тоже всухую проигрывали. Да и зря это сделали, внимание привлекли и теперь грабили не только магазины. — Прыснул, чуть покачав головой и перевел взгляд на меня, вылупившую глаза и слушающую то, о чем только поверхностно знала. А тут реальный участник событий. Снова негромко, кратко рассмеялся, удовлетворенно перебирая мои дыбом вставшие волосы. — Трясло всех хорошо. У нас с Киром коробки с деньгами стояли неделями, потому что уже лень было пересчитывать. Хотя, он пытался. И расстраивался когда новые коробки появлялись, а он только сводку сделал сколько пришло и сколько ушло и тут опять. У остальных такие же «проблемы» были. Мы по миру шатались, с людьми знакомились, родителям говорили, что компуктерные спецы, а для них это… верили, в общем. Но ничто не длится вечно и пошли первые волны арестов. Мы вернулись в Киев подчищать хвосты очень не вовремя. Правоохранительные органы взяли одного дропа на вещевике, он сдал дроповода, которым и мы пользовались, и по утру ко мне пришли. Но квартира, где я жил на тот момент, была чиста. Кир должен был заехать, увидел бобик у подъезда, все понял правильно и отправился экстренно зачищать все, что могло выплыть. — Усмехнулся на мгновение прикусив губу и отвел взгляд. — Мусор ко мне пришел. Не мент. Мерзкий весьма. Заметно было, что работать привык с обрыганами и методы у него одни и те же, универсальные для всех. Наркоту, говорит, найдут у тебя, либо у кого-то из сестер, не исключено что у нескольких, время ведь такое было. Я не сдержался. Избивать начали прямо на квартире. Продолжили в отделе. Сдавать, где оборудование и кто со мной еще работает, я не захотел. Кир в отдел приехал, пытался вести переговоры, обещая сдать хату с деньгами, если меня отпустят. Нам по двадцать было и в те времена эти люди еще не понимали, с кем они сталкиваются и как с ними надо обращаться. Они не поверили ему, сказали, мол, сначала скажи где, съездим-проверим, потом общаться будем. Ну, понимаешь уровень, да? Я не знал, что Кир стоял на подоконнике, угрожая выйти спиной с четвертого этажа, и когда он понял, что через стену меня пытать начали, вкупе с его перцептивным восприятием, почти вышел. Успели перехватить и сдернуть с окна, слава богу… Я не поверил, когда мне сказал, что он в отделе. Не верил ни во что, отказывался сотрудничать и последовало «палестинское подвешивание». Потом «магазин». Я молчал. На «звонке другу» у меня уже не было сил терпеть и я начал орать. Меня почти успели заткнуть, но крик все же был. Вот тогда Кир чуть не вышел из окна. — Сглотнул. Голос спокойный ровный, вообще без налета эмоций. Слегка помассировал мой затылок, переводя взгляд на меня, переставшую дышать. Улыбнулся и поправил плед. — Мой голос не только Кир услышал. В тот же момент в отдел Тиса приехал. Выходец с Закарпатской части Украины, много знакомых было. Он тогда в Киеве в деловой поездке находился и когда сделка состоялась, его гаврики, отмечая это, на Крещатике гульнули лихо, их загребли и он их вытаскивать приехал, а тут я на весь этаж ору. У Тисы были еще свежи впечатления от беспредела лихих, он к такому относился очень по особому. Спросил у мусоров что за дела, за что парней загребли. Ну, мало ли, за шваль он заступаться бы не стал. Шваль это насильники, убийцы, педофилы… ему сдуру и сказали что, мол, мы банки грабили через компуктеры… — Тихо рассмеялся, безусловно считывая то, что скручивало мои внутренности и отрицательно повел головой — это было больше пятнадцати лет назад, он уже давно об этом не переживает, значит, и мне не стоит. — Тиса здоровый был такой, как Алеша Попович, сорок три ему было. Он умел по особому разговаривать. Вроде очевидные вещи говорит, а басом и интонацией такой, да еще и с экспрессией, что… стоит он посреди отдела и орет на полкана старше его, да такое орет, что тот голову в пол опустил и поник весь… — снова прыснул Константин Юрьевич, нажав мне на нос и опять качая головой, призывая не терять самообладания. — Тиса Кира просто взглядом на кресло усадил, когда тот малек взбух, узнав, что именно со мной делали, хотя Кир тогда абсолютно другой был, совершенно по иному свои таланты использовал и чтобы с ним таким одним взглядом совладать… Меня Тиса минералкой умыл, покурили посидели молча, и он сказал что выбор у нас есть. Здесь не убьют и даже пытать больше не будут, потом суды, да и по этапу, это первый вариант, а второй — к нему на работу, но если обманем, то суд тоже будет, только не на зону отправят, а под два метра земли, а если сбежать захотим, так через близких выйти заставят и все равно в могилу положат. Я вот сейчас вспоминаю… Тиса, по сути, тогда говорил страшные вещи, но предупреждал честно, и я бы, может, и отказался, отсидел бы и вышел… а у него глаза такие… людские. Мы с Киром переглянулись и я сам не понял, как кивнул и понеслись души в рай. Я и Кир тогда дикие были в некоторых вещах, амбициозные очень. Над землей сильно высоко летали. Ну, что тут говорить, если тогда равных не было. Мы за три года полмира объездили, людей без напряга содержали и с такими же как мы из разных стран на короткой ноге. Непередаваемая атмосфера, когда есть деньги и ты знаешь, что себе многое можешь позволить, потому что завтра поднимешь больше, чем сегодня. — Я прикрыла глаза, прикусывая губу и подавляя тихий смех. Я точно знала о чем он говорит. — Богом себя чувствовал и многое в жизни вообще не понимал, хотя пытался. Мы, те кто в теме, разговаривали, когда только начинали. Делили специфику работы, пытались завязать процессы на странах Европы, Америки… это несколько лицемерно, но говорил-то я правильно, а вот думал по другому. У меня просто все было: черное, белое и мне, в большинстве своем, без разницы, что выбирать, лишь бы удобно было мне и близким, а говорил другое, просто по ощущениям, что я пока в себе окончательно разберусь, вокруг уже хаос будет, и нужно говорить сейчас именно в этом направлении, даже если внутри еще не сформировалось четкое убеждение, что это действительно близко. — Признавая с отрешенностью и улыбкой под мой внутренний вопль: «да ладно, блять?! Неохотно так признавать, что будучи семнадцатилетним, одним из тех, что формировали столпы и вектор движения киберкриминала в только начинающую расцветать эру технологического интеллекта… стоять у ее истоков, задавать правила поведения, тогда еще основанные исключительно на жесткой морали (ибо население СНГ и России переживало не самые лучшие годы, и, в большинстве своем, было нищее, а грабить своих, при наличии Запада и Европы достаточно стабильно стоящих на ногах это жесткий моветон, так же жестко порицающийся, вплоть почти до кибервойн) и досадовать, что в этот момент от земли оторвало, хотя говорил правильные вещи, но внутри похеру было если близких затронет?!». Он создавал порядок уже тогда, уже купаясь в деньгах, и создавал на морали. Но он не лгал, ибо, — когда я на Тису начал работать, у меня горело только то, что нереально хорошо получалось делать несмотря на иные условия и правила — деньги ради денег. Тиса поставил меня на низший уровень, где просто попробуй с нуля, без протекции, поддержки и без следов урвать серьезные суммы так, чтобы к тебе, безымянному, не пришли. Я урвал в шесть с половиной раз больше требуемого порога и за мной не пришли. По итогу получил сухое от Тисы «молодец» и следующую ступень — попробуй легализовать это так, чтобы вопросов вообще и ни у кого не возникло, когда, опять же, ты ноунейм, и любая ошибка — своей головой отвечаешь, помогать никто не станет. Попробовал и снова высший бал, хотя Тиса пытался придраться, но и как агент, а не экс, у меня равных на тот момент не было, да и счетовод из Кира тоже лютейший. Потом следующая ступень — организуй надзор над несколькими самостоятельными единицами так, чтобы в любой момент и любого проверить, а отчеты совпадали с реальностью и дело сразу и одновременно у всех прогрессивно шло в гору. Здесь можно было воспользоваться некоторыми привилегиями, для упрощения координированности процесса сразу нескольких совершенно различных людей. Из принципа организовал так, чтобы не было необходимости в пользовании привилегий. Потом выше подняли, нагрузка еще серьезней — сформируй это, все что ты прошел, и сделай безусловно органично, отвечая сразу и за все, параллельно подбирай людей и попробуй все одновременно контролировать. Снова идеал. Я поднимался быстро, мне все это легко давалось, потому что над землей витал, потому что решал быстро и жестко, ибо зачастую основной лозунг был деньги ради денег. Я стоил на рынке в разы дороже своих конкурентов в любой линии, в которую бы не поднимался, и давали за меня всегда гораздо больше. Моей реальной стоимости. Мне было двадцать восемь, я был на переходящей позиции из контролера в инженеры и судьи, когда мой интеллект вкупе с моей работоспособностью один из соседних департаментов оценил почти в сто мультов сто восемьдесят четыре тысячи долларов, с расчетом, что я отобью им эти затраты за полгода работы. С учетом даже их условий я бы вчистую отбил затраченную на меня сумму за гораздо меньший срок, но они об этом не знают. На сегодняшний день это самая дорогостоящая объявленная сделка. За звено такой линии предложить такую сумму это нонсенс. Сделка, отклоненная Тисой, от которого я огребал постоянно и по страшному. Там, где все восхищенно в ладоши хлопали, он приходил в ярость, а я оставался только потому что он не хлопал, а злился, и я никак не мог понять о чем именно он мне говорит. Он учил как жить в мире тварей и денег. В денежном мире тварей, чтобы взгляд такой же как у него был несмотря ни на что… Я был вдвое младше его, но мог очень многое, а он просто движением брови на ноль все сводил. Потому что не в ту сторону и не тем гордился. Потому что вроде такие деньги держал, а не понимал элементарного. Для него элементарного. И я злился постоянно, а он еще сильнее… Вот что держало. Правильное направление сам ищи и получай постоянные оплеухи за не тот вектор, не то выражение в глазах, не те поводы гордиться собой, не те цифры моей реальной стоимости, и это стыд и позор, не понимать, что именно диктует все больше растущие цены за меня и его еще большую злость от того, что у меня в глазах было. Я дошел не сразу, но дошел… Когда он сказал, что Кир с ума сходит, от того, что за него тоже цену в разы больше назначают. Задела ужасно такая формулировка, потому что Киру тоже равных не было и те цены за него мне казались вполне себе оправданными… Тиса мне просто сказал тогда, на очередной презентации очередного проекта с очередным большим выстрелом: «посмотри, как он улыбается», когда Киру в снова с ненавязчивыми разговорами о переходе подошли. И когда я посмотрел… напугало. Посмотрел вот так, издали, отстраненно, не когда он рядом, привычно за плечом, и я не вижу его лица, а вот так, со стороны. Еще больше напугало то, что Тиса сказал: «ты еще хуже улыбаешься. Вы думаете, что отымеете мир, а по факту, отымете вы только сами себя. Посмотри, как это со стороны выглядит. Когда вас кто-то обставит, еще можно пособолезновать, можно самой жалкой жалостью пожалеть, как потерявшихся среди каменных джунглей деток. Постыдной такой жалостью, бессмысленной и бесполезной. Но вот это… это только омерзение вызывает». Вот тогда и дошло, когда я увидел себя со стороны. На сниженных оборотах, потому что Кир в первые ряды никогда не лез, но я понял, почему именно так сильно злился Тиса. И понял нашу реальную цену и почему ее постоянно повышают. Соразмерно тому, что в улыбке и глазах при светских разговорах. Чем меньше понимания себя и реальности, чем сильнее установки на общественные ориентиры, тем больше цена за тебя. Реально продажа. Самого себя. Потому Тиса нами не торговал, морально насилуя и терпеливо ожидая, когда до нас самих дойдет, потому что с таким нашим самомнением что-то объяснять было бесполезно. Вот и все. Кардинально все пересмотрел и сошелся с некоторыми людьми. Нас пятеро, кто поддерживает отношения на основе схожих взглядов на мир. У всех разный бэкграунд, но временем проверено, что взгляд как и разум не туманится. Есть друг, зовут Ярослав. У него был конфликт с одним недоноском. Из-за этого конфликта и того, что в результате него выплыло, у Яра могли быть проблемы с летальным исходом. Каждый из нас что мог, взял на себя, но встал вопрос с одним проектом, который по достоверности мог подойти только мне, потому что только у меня была заначка в нужной сумме, которую хотели увести согласно этому проекту.