Ленин. Человек, который изменил всё - Вячеслав Никонов

Простились мы трогательно. Было уже далеко за полночь. Словно на крыльях несся я обратно. В голове, как молотом, стучали ленинские слова: «Массы налицо. Наладить военное руководство ими. Дать им в руки возможно больше оружия – вот что надо»1008.

Антонов-Овсеенко: «Осторожно выходим на улицу. У самых ворот вдруг наталкиваемся на высокую фигуру, прилаживающуюся влезть на велосипед, – неужели шпик?.. Невский повернул в дом предупредить, я, сжимая револьвер, прошел за угол. Подвойский остановился на другом углу, велосипед тронулся. Через 2 минуты Ильич, снова неузнаваемый, направлялся в другое убежище. Мы успокоенно зашагали к автомобилю»1009.

Успеху «в.в.» в тот момент могли помешать только колебания в самой большевистской партии. Именно поэтому Ленин столь болезненно воспринял «предательство» Каменева, который не только заявил о выходе из ЦК, но и дал интервью «Новой жизни», где рассказал о своем и Зиновьева несогласии с планами взятия власти.

Ленин в ярости. Письмо членам партии: «Молчать перед фактом такого неслыханного штрейкбрехерства было бы преступлением… Я говорю прямо, что товарищами их обоих больше не считаю и всеми силами и перед ЦК и перед съездом буду бороться за исключение обоих из партии… Тяжелая измена… Теснее сплотим ряды, – пролетариат должен победить!»1010.

В партии раскол. Луначарский писал супруге 18 октября: «Мы образовали нечто вроде блока правых большевиков. Каменев, Зиновьев, я, Рязанов и др. Во главе левых стоят Ленин и Троцкий. У них – ЦК, а у нас все руководители отдельных работ: муниципальной, профсоюзной, фабрично-заводских комитетов, военной, советской»1011. Обращение Ленина в ЦК не рассматривают. Он не успокаивается и на следующий день направляет новое письмо: «Каменев и Зиновьев выдали Родзянке и Керенскому решение ЦК своей партии о вооруженном восстании и о сокрытии от врага подготовки вооруженного восстания, выбора срока для вооруженного восстания… На угрозу раскола я отвечаю объявлением войны до конца, за исключение штрейкбрехеров из партии»1012. Как бы то ни было, откровения Зиновьева с Каменевым и усиление военных приготовлений правительства заставили большевиков притормозить с осуществлением плана восстания.

По приказу Керенского прокурор судебной палаты призвал все силовые структуры страны «оказать содействие в производстве ареста и доставлении Ленина судебному следователю по особо важным делам П. А. Александрову»1013. Было распоряжение и об аресте тех ранее освобожденных из тюрьмы большевиков, которые выступали с агитацией за восстание. В первую очередь имели в виду Троцкого.

Управделами правительства Набоков за 4–5 дней до восстания спросил Керенского о его планах в случае большевистского выступления и услышал в ответ:

«– Я был бы готов отслужить молебен, чтобы такое выступление произошло.

– А уверены ли Вы, что сможете с ним справиться?

– У меня больше сил, чем нужно. Они будут раздавлены окончательно»1014.

Министр-председатель сильно переоценивал свои возможности. Готовность большевиков к восстанию – и политическая и силовая – была уже высокой. Завершались выборы на Второй съезд Советов. Более 500 губернских и уездных Советов рабочих и солдатских депутатов высказались за передачу власти Советам1015.

Назначенный первоначально на 17 (30) октября съезд партии большевики перенесли на неопределенный срок. Но механизм подготовки к съезду никто не останавливал: шли губернские и областные партконференции. К 20-м числам их число перевалило уже за 80, и на всех был поддержан лозунг власти Советов1016. Большевики возглавляли Центральные бюро профсоюзов крупнейших городов. Фабзавкомы были за большевиков повсеместно. Большевистские организации активно действовали во всех 16 гвардейских запасных полках и практически во всех других частях Петроградского гарнизона. Число членов партийной Военной организации в столице достигало 5800 человек1017. Большевистские настроения доминировали также в московском гарнизоне, в войсках, дислоцированных в Финляндии, на Северном фронте, в Балтфлоте. Отряды Красной гвардии насчитывали по всей стране до 75 тысяч человек, из них в Петрограде более 20 тысяч бойцов, в Москве – 10 тысяч, в Киеве – 3 тысячи.

Зиновьев публикует в «Рабочем пути» письмо, которое вряд ли можно было считать покаянным: он назвал свои разногласия с Лениным «несущественными». Письмо сопровождалось припиской от редакции: «Вопрос можно считать исчерпанным». Автором этой либеральной приписки был Сталин, что быстро выяснилось на заседании ЦК, созванном для рассмотрения письма Ленина о Зиновьеве и Каменеве. Высший орган большевиков осудил их антипартийное поведение, однако предложение об исключении из партии не поддержал. Ленин долго не сможет успокоиться по поводу этого решения партийного ареопага. Он напишет Свердлову: «На пленуме мне, видно, не удастся быть, ибо меня “ловят”. По делу Зиновьева и Каменева, если вы (+ Сталин, Сокольников и Дзержинский) требуете компромисса, внесите против меня предложение о сдаче дела в партийный суд (факты ясны, что и Зиновьев срывал умышленно): это будет отсрочкой. Отставка Каменева принята? Из ЦК?»1018.

Керенский 24 октября (6 ноября) решает приступить к разгрому большевиков. В 5 часов утра юнкера 2-й ораниенбаумской школы заняли типографии большевистских газет «Рабочий путь» и «Солдат». Были отключены идущие в Смольный телефонные линии. ВРК выпускает воззвание: «Поход контрреволюционных заговорщиков направлен против Всероссийского съезда Советов накануне его открытия, против Учредительного собрания, против народа… Весь гарнизон и весь пролетариат Петрограда готовы нанести врагам народа сокрушительный удар». Бойцы Литовского полка в 10 утра выгнали юнкеров из большевистских типографий, матросы заняли телефонную станцию. Временное правительство приказало развести в городе мосты. Госслужащие распущены по домам. Караулы юнкеров по всему городу. Керенский метался между штабом округа, Предпарламентом и Зимним.

ВРК отдал распоряжения по занятию вокзалов, наведению мостов, захвату электростанции, петроградского телеграфного агентства, Государственного банка, адмиралтейства, аэродромов, Мариинского и Зимнего дворцов. С наступлением темноты боевые отряды ВРК начали планомерно реализовывать план вооруженного восстания с таким расчетом, писал Подвойский, чтобы «утром проснувшееся население Петрограда было поставлено уже перед свершившимся фактом овладения восставшими всеми улицами и площадями»1019. На случай сильного сопротивления план предусматривал штурм Зимнего, сигналом к которому должен был послужить красный фонарь на Петропавловской крепости и артиллерийский залп с крейсера «Аврора», имея в виду возможность тумана. Большевики установили собственные пикеты на мостах и методично захватывали стратегические объекты – центры связи, транспортные узлы, коммуникации, городские службы, типографии – все нервные центры большого столичного города.

Ленин не в курсе происходившего. У него только утренние газеты, которые писали о претворении в жизнь правительственных мероприятий по наведению порядка и о согласии ВРК на переговоры со штабом округа. Свидетельство пораженчества и оппортунистического выжидательства – для Ленина – налицо! Около 16 часов Фофанова в городе узнала о начале схватки за мосты и на собственном опыте убедилась, что не через все из них можно перейти. За последними новостями она побежала в Выборгский райком к Крупской. «В комитете удалось получить лишь очень смутные сведения, о которых я рассказала ВИ». Фофанова вспоминала, как Ленин «ушел к себе в комнату и через некоторое время вышел ко мне с письмом в руках… и просил передать его только через Надежду Константиновну, сказав, что он считает, что больше откладывать нельзя. Необходимо пойти на вооруженное выступление, и сегодня он должен быть в Смольном»1020.