Апейрогон. Мертвое море - Колум Маккэнн

снова встретился с женщиной-агентом в Риме, где его скрутили, накачали наркотиками, похитили, привязали к носилкам, привезли на моторной лодке к шпионскому кораблю, затолкали в каюту. Его допросили агенты «Моссада», быстро спровадили в секретную израильскую тюрьму, подконтрольную организации Шин-Бет. Почти двенадцать лет в тюрьме он провел в одиночной камере.

183

Шерил Ханин Бентов – тот самый агент «Моссада», приманка, на которую попался Вануну, и которая привела к его заключению – стала агентом по недвижимости в городе Алакуа, штат Флорида, специализируясь на закрытых резиденциях и частной собственности с видом на водоем.

182

Рами увидел Вануну сидящим на заднем дворе отеля «Американская колония» в Восточном Иерусалиме. Высокий, худой, элегантный мужчина. Две копны седых волос по бокам подчеркивали его смуглую кожу. Что-то было в нем неотъемлемо израильское: манера одеваться, дорогая голубая рубашка, расстегнутая на две верхние пуговицы, почти невидимая стрелка на джинсах, лоферы без носков. И только тонкая золотая цепочка на шее смотрелась слегка вульгарно.

Вануну был окружен шестью слушателями: четырьмя мужчинами и двумя женщинами. В центре стола стояли графин с водой и бутылка белого вина в серебряном ведерке.

Столики скрывались в тени высоких шелковиц. Плющ на известняковых стенах. Легкий ветерок нежно трепал лепестки цветов: гортензии, рододендроны, цветущая мята.

Проходя мимо, Рами услышал за столом быстрый обмен фразами на иврите. Затем, с удивлением, он услышал английскую речь: он знал, что одним из условий освобождения Вануну был запрет на разговор с иностранцами.

Рами выбрал столик подальше, чтобы не привлекать внимание, но достаточно близко, чтобы суметь поймать что-нибудь из их разговора. Смех и короткая передышка. Насколько он знал, Вануну был все еще под домашним арестом и жил в кафедральном соборе на этой же улице.

Рами посмотрел на наручные часы. Он пришел на совещание на десять минут раньше. Он заказал пиво у официанта, открыл телефон, напряженно вслушивался в разговор за столиком Вануну.

Только тогда Рами заметил фонтан, тонкую шумовую завесу. Все слова словно сливались со звуком падающих капель. Он увидел фонтан, когда зашел в лобби, но не особо прислушался к нему. Казалось, вода в нем специально была настроена так, чтобы заглушить звуки с соседних столиков, падала непрестанно, непрестанно падала.

На мгновение ему захотелось подойти к его столику, протянуть руку, представиться, пожать ладонь Вануну, посмотреть в глаза. Все-таки в таких ситуациях у Рами еще сохранилась некая аритмия: он не совсем знал, что сказать. Вануну тоже называли любителем арабов, отказником, предателем. Его фотографии тоже подвергались символическому сжиганию на улицах. Он прошел через большее количество унижений, чем Рами мог себе представить. У него забрали паспорт. Ему разрешали разговаривать с репортерами, но только если его слова сначала просматривались военными цензорами. Жил он в малюсенькой комнате на огороженной территории. Его арестовывали, отпускали и арестовывали снова – один раз за разговор с туристами в книжном магазине, другой – за отказ выполнять исправительные работы в Западном Иерусалиме, за требования выполнить эти работы в восточной, арабской, части города.

За столиком Вануну держал руку у рта, прикрывая губы. Четверо мужчин и две женщины, наклонившись, внимательно слушали. Что за секреты он им рассказывает? Какие обыденные вещи? Какие сильные желания?

Когда Рами встал, чтобы уйти по своим делам, Вануну посмотрел на него, и между мужчинами пролетела небольшая искра признания.

181

Предатель: тот, кто предает страну, друга, принцип.

180

Коллаборационист: тот, кто предательски сотрудничает с врагом.

179

Миротворец: тот, кого со временем стало тошнить от войны.

Миротворец: тот, кого тошнило от войны.

Миротворец: тот, кого тошнит от войны.

178

Согласно законам Фонда экономической помощи и Программы оказания финансовой военной помощи зарубежным государствам, которые были разработаны для стабилизации политической и экономической обстановки в ключевых сферах интересов Соединенных Штатов, одно из основных условий получения помощи от Соединенных Штатов заключалось в том, что Израилю запрещено теперь и в любое другое время производить оружие массового поражения.

177

Мне очень жаль Вам это говорить, сенатор, но вы убили мою дочь.

176

Работа Бассама как командира заключалась в том, чтобы наказывать коллаборационистов в тюрьме. Тех, кто оказывал содействие, тех, кто вступал в сговор, тех, кто доносил, тех, кто кололся. Подсадные утки. Крысы. Стукачи.

Сеть ФАТХ не впускала никого в свою структуру, но израильтяне всегда умудрялись внедрить туда своих агентов. Всегда был заключенный, готовый предать принципы за небольшую подачку: укороченный срок, новую камеру, поставку сигарет. Большинство заключенных ломались, пытаясь защитить свои семьи, оставшиеся на свободе. Чей-то брат был арестован. Или чей-то сын попал в беду. К таким подходили тюремщики – в лазарет или одиночную камеру – и науськивали стандартный договор. Сперва это был сущий пустяк. Найди того, кто перевернул корзину с порошком в постирочной. Узнай имя заключенного, который крал соль из кухни. Укажи на того, что стучал сообщения по трубам.

Чтобы поймать всех, достаточно одного стукача. Они бы провели все свое время в словесных наручниках.

Проще всего было вычислить тех, кто уже приехал стукачом. Их вербовали рано. Бассам определял их по манере себя держать: они изображали страх, и это притворство их выдавало. Они всегда выжидали неделю или две, прежде чем начать доносить. Тюремщики били их руками и ногами в камерах, а потом уносили. Бассам знал, то это наигранные побои, предлог, чтобы увести заключенного из корпуса. Крики были слишком громкими, охранники слишком воинственными. Как актеры на представлении. Он наблюдал за ними, когда их клали на носилки. Они редко возвращались, а если и возвращались, то, казалось, к их ярости примешивалась какая-то округлость боков: видно, что под стражей о них успели позаботится.

Бассам решил, что таких полезно держать при себе для снабжения ложной информацией. Держи врага близко. Никогда не выпускай его из виду.

Сложнее всего было понять, кто сломался уже в тюрьме. Они были настоящие, они были честные, это тюрьма сделала свое поганое дело. Часто это случалось под конец срока. Было невозможно сказать, изменила их тюрьма или возможность скорого освобождения, но их как будто выпотрошили напрочь. Вот о них надо было беспокоиться. Они знали расположение камер в тюремном блоке. Знали имена боевиков. Знали о проводимых операциях.

Они также знали, как управлять своим телом в тюрьме: не кричать слишком громко,