Дети Велеса - Андрей Расторгуев

Великан вальяжно, на прямых ногах приближался к Пырёву, согнувшемуся в низкой стойке, отчего ставшему, казалось бы, ещё меньше. Многие увидели в этом признак опаски, подтрунивая над хилым с виду землянином:

– Чего так вжался, судия? Уж лёг бы сразу и дело с концом.

– Да ты не боись, он тебя не больно пришибёт. Шлёпнет раз, и почувствовать ничего не успеешь.

Последнюю фразу произнёс человек, стоявший за спиной Аркаши. Он обернулся, посмотрев на крикуна. Широколицый мужик с окладистой бородой. Возрастом под сорок. Одет в богатый кафтан, из которого выпирает растущее брюхо. Не иначе купец, один из тех, кто занимает самые роскошные апартаменты в постоялых дворах. Рядом топтались двое подпевал явно из той же купеческой братии, гогоча во всё горло над потешными, как им казалось, словами своего сотоварища. Толстяк же только усмехался, щёлкая семечки и лениво сплёвывая шелуху себе на бороду и пузо. Аркаша собирался уже отвернуться, чтобы посмотреть, как Пырёв утрёт нос этим самодовольным кретинам, но тут его взгляд зацепился за увесистый кошель на разукрашенном узорами поясе купца. Это ж сколько деньжищ он там таскает? Башка и сам не заметил, как развернулся к пузатому купчишке. Глядя на него в упор, с вызовом произнёс:

– Могу поспорить, что судья легко уделает вашего Усыню.

Толстяк окинул его надменным взглядом, будто на таракана смотрел, неожиданно выползшего из-под плинтуса. Усмехнулся и саркастически заявил:

– Говорила коза безрогая, что забодает волка. Ты готов побиться об заклад?

Это уже другой разговор. Достав из кармана пару кошельков среднего размера, Башка показал их купцу:

– Ставлю два кошеля на то, что судья положит победителя.

Слишком уверенно сказал, потому как бородатый вдруг засомневался и опасливо глянул на ринг. «Теряю форму», – подумал Башка и тоже посмотрел туда.

На ринге тем временем Усыня приблизился к Стасу и, не особо стараясь, попытался нанести прямой удар кулаком в голову. Легко уйдя в сторону, Пырёв разорвал дистанцию, лишая соперника возможности ударить второй раз. Правильно, активные действия предпринимать рано. Великан должен напасть в полную силу, чтобы можно было с ним что-то сделать. Аркаша это понимал, но другие видели в отступлении Стаса только слабость и неуверенность в своих силах. То же самое подумал и купец. Предвкушая неожиданный заработок, он достал свой увесистый кошелёк, стукнул им себя по лбу, с довольной улыбочкой проговорив:

– Вот мой заклад. Ежели Усыня тут ляжет, получишь его, а ежели нет, отдашь такой же.

– Идёт! – поспешил согласиться Башка, тоже ткнув себе в лоб двумя жидкими кошельками, которые сразу отправил обратно в карман, будучи уверенный в том, что доставать их оттуда уже не придётся.

Теперь можно спокойно ждать окончания поединка, что Аркаша и сделал, повернувшись к рингу и демонстративно сложив руки на груди. Только спокойствие почему-то не приходило. Нет, в победе Стаса он не сомневался. Мучило нечто иное. Некая неопределенность. Вернее, незавершённость ситуации. Покрутив головой, поймал на себе несколько заинтересованных взглядов. Людям было любопытно, что за идиот делает ставки против неоспоримого лидера. Ах, вот как. Ну, держитесь!

– Кто ещё желает поставить на Усыню? – спросил у окружающих. – Сколько поставите, столько же и получите в случае победы.

Желающих оказалось предостаточно. К Аркаше потянулись со всех сторон, наперебой оглашая имена и суммы ставок. Пришлось достать предусмотрительно взятые с собой берестяные листы и писало. Игнорируя издевательские смешки за спиной, он тщательно вносил в свой список всех, кого услышал, стараясь успеть обработать как можно больше клиентов, пока Пырёв не занялся соперником всерьёз. Что такой момент скоро настанет, сомневаться не приходилось. Разъярённый Усыня дрался уже в полную силу, пытаясь достать вертлявого Стаса. Но тот легко уходил с линии удара, отводя разящие кулаки-молоты коротким касанием рук, заставляя великана проваливаться в образовавшуюся пустоту. Периодически впечатывал свои сравнительно мелкие кулаки, локти или колена в огромную тушу. Пробить столь внушительную гору мышц казалось делом безнадёжным. Всё равно, что лупить по боксерской груше. Однако Пырёв настойчиво продолжал это делать и, похоже, заставлял-таки Усыню испытывать боль. С обоих соперников ручьями тёк пот. Они тяжело дышали, находясь в непрерывном движении – постоянно перемещались по рингу, то сближаясь, то отскакивая друг от друга, чтобы через мгновение снова броситься в атаку.

Усыне порядком надоело гоняться за Пырёвым. Он стремился закончить бой одним решительным ударом, но его выпады не достигали цели. После очередного провала он взревел, словно раненый зверь, подскочил к Стасу и вместо того, чтобы привычно махнуть кулаком вдруг стиснул железной хваткой его руки. Пырёв не мог теперь блокировать удары, но и у соперника руки заняты. Они улыбнулись друг другу – первый язвительно, второй в предвкушении победы. И тут Стас повернулся боком, подняв правую руку и опустив левую. Круговым движением повёл их за себя. Продолжая сжимать его за кисти, Усыня потерял равновесие, послушно следуя за руками Стаса, и проскочил мимо землянина. Тот, позволив сделать сопернику ещё несколько шагов, развернулся в обратную сторону. От резкой смены направления великан едва не упал. Явно хотел остановиться, но не мог, поскольку Стас умело вёл его, используя совсем не маленькую массу тела бугая.

Ноги у того, казалось, бегут сами собой вокруг крутившегося землянина. Подняв руки, Пырёв поставил соперника позади, спиной к себе. Резко шагнул вперед, с силой опуская мощную руку здоровяка, словно рубил мечом сверху вниз. Выведенный из равновесия Усыня стал заваливаться назад, всё больше ускоряясь. Он грохнулся справа от Стаса с такой силой, что все почувствовали, как дрогнула земля под ногами, а поднявшаяся над рингом густая пыль, выбитая его телом, на мгновение скрыла из виду не только великана, но и замершего над ним в полуприседе Пырёва.

Зрители не верили своим глазам. Их городской силач, их кумир, несокрушимый боец Усыня беспомощно лежал на вытоптанной земле лицом вверх, а его победитель, щуплый и никому не известный чужестранец, остался стоять и теперь хлестал поверженного соперника по мясистым щекам, пытаясь привести в чувство. Тот упорно отказывался приходить в себя. Видимо, «кукушку» Пырёв ему стряс основательно. Помог мальчуган, подрядившийся специально для решения таких проблем. Он окатил лежащее тело ключевой водой из ведра. Тяжело вздохнув, очнувшийся Усыня не без труда приподнялся, но сразу вставать на ноги пока не рисковал. Сидел, уперев руки в землю и мотая головой.

– Ты как? – обеспокоено спросил Стас. – Болит что-нибудь?

– Не-а…

– Точно?

– Угу. – Говорить он ещё не мог или всегда был таким немногословным.

Похлопав могучее плечо богатыря, Стас громко, чтобы все слышали, провозгласил:

– Ты отличный боец, Усыня, что и доказал сегодня. Достойнее тебя вряд ли можно кого сыскать. Иди к Петрику, скажи, что Упырь тебя в дружину отобрал.