Дети Велеса - Андрей Расторгуев

Долго ждать не пришлось. Через минуту дверь снова распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Петрик. Он сразу кинулся обнимать всех четверых, радостно восклицая:

– Здравствуй, Юнос, друг сердечный. Где ж тебя так долго носило-то! Аркадий, Стас, чужеземцы вы мои родные! Даже Михайлик с вами… Эй, а куда это вы такой сильной ватагой собрались? Никак повеселиться решили? Почему без меня? Наслышаны мы тут о сече вашей в Трепутивле. Народ про чудеса всякие бает. Тебя, Станислав, кто удумал Упырём прозвать и за какие такие заслуги? Ну, пойдёмте в избу, там всё и расскажете.

Увлекая гостей, Петрик повёл их сразу на второй этаж, где в большом зале стоял крепкий дубовый стол. Во главе стола сидел незнакомый бородатый мужик. При виде вошедших он поднялся, подошёл к Юносу, крепко его обнял и сдержанно раскланялся перед остальными. Мужик был в годах. Невысокого роста, коренастый, с толстой мускулистой шеей, вросшей в широченные плечи. Большие крепкие руки, казалось, легко согнут подкову. Одинаково тонкая переносица, близко посаженные глаза, слегка вздёрнутый заострённый нос и другие схожие черты не оставляли сомнений – это Яромир, отец Петрика. Он же, говоря современным языком, губернатор Суматошья. Спохватившись, что других гостей посадник видит впервые, Юнос поспешил их представлять:

– Познакомься, Яромир, с моими спутниками. Михайлик из Краснополя, ведун перехожий. А это чужеземцы пришлые Аркадий и Станислав. Ты мог слышать о Станиславе, как об Упыре.

– Слыхивал. Как не слыхивать. – Посадник с интересом оглядел Стаса. Не сводя внимательных глаз, поинтересовался: – Это ты что ли железными мечами дерёшься?

– Он самый. Скиты за то и прозвали его Железным Клинком.

– Что же ты себе добрый меч не справил? Коли железными так владеешь, то с хорошим клинком равных тебе не сыскать будет.

За Стаса ответил Петрик:

– Да он по первости вообще меч не носил, когда осенью в Суматошье пришёл. С купцом Кишеничем голыми руками справился да мечи его забрал. А Кишенич ещё тот рубака. Тогда я и смекнул, что Станиславу оружие ни к чему. И без него за себя постоит. Ну а будь с каким оружием любой ворог ему нипочём. Верно я говорю, Стас?

Тот лишь кивнул. Не хватало ещё расписывать свои способности, необычайные для этого мира, присущие лишь землянам. И без того чересчур много народу знает, что не простые они с Аркашей люди. Таких здесь Детьми Велеса кличут. Сущая напасть для всего мира. Особенно Скал, их общий враг. Здесь он вождь скитских племён, а на Земле обычный бандит с банальной кличкой Череп.

Слава богу, Яромир, оставив расспросы, позвал гостей к столу. Петрика спровадил за едой.

– Вы, небось, голодны с дороги. Мы тоже пока не снедали. Вот и посидим за медком да поговорим ладком.

Посадник понравился Пырёву. Простой, открытый мужик без напускного величия и аристократического чванства. Даром, что правитель, пусть даже небольшого уезда. По всему видать, что работяга, добросовестно служивший своему отечеству. Куда до него земным чинушам, погрязшим в политических дрязгах в стремлении всеми правдами и неправдами удержаться у власти, чтобы ни в коем случае не дать оторвать себя от кормушки. Государство для них большой сладкий пирог, от которого постоянно хочется урвать кусок пожирнее. Только вот пирог этот не бесконечен. Когда-нибудь да закончится. И что потом? Крохи с пола собирать? С них станется.

Мысли о земных чиновниках прервал поставленный перед Стасом дымящийся жидкий отвар в глубокой глиняной миске. Яромир отламывал большие куски хлеба и раздавал гостям. Вкуснейший запах бульона разбудил дремавший до поры аппетит. Не став себя мучить, Пырёв энергично заработал деревянной ложкой. Какое-то время в зале раздавались только стук посуды и смачное прихлёбывание.

– Куда на сей раз путь держите? – после продолжительной паузы, дав гостям насытиться, спросил Яромир.

Вымачивая хлебом оставшийся на дне миски бульон, Юнос ответил негромко:

– В Кощеевы владения идём. Надобно потолковать со старым колдуном.

Чтобы не отвечать на неудобные вопросы посадника и его сына, уже готовые, как видел ведун, сорваться с их губ, он тут же сменил тему:

– По дороге хотим к Ставру заглянуть. О нём что-нибудь слышно?

Яромир с Петриком одновременно дёрнулись, как от пощечины, перестав черпать бульон. Глянув исподлобья на отца, Петрик снова уставился в свою миску, да так и замер, словно что-то там вылавливая. Посадник тяжко вздохнул и убрал со стола широкие ладони, пряча предательски дрогнувшие пальцы.

– Слыхали, – печально протянул он. – И наведывались даже…

Сказал и замолк, покашливая, словно пытался пропихнуть через горло застрявшие в нём не то крошки, не то слова горькой правды.

– Что случилось? – насторожился ведун, почуяв несчастье. Глухой, ставший вдруг хриплым голос выдавал тревогу.

Снова вздохнув, будто взваливал на плечи непосильную ношу, Яромир начал рассказ:

– Когда кочевники восвояси подались, мы только и успевали отгонять их от сёл. Шли-то врозь, отдельными кочевьями, ещё и каждое своей дорогой, какой им вздумается. Одни прямиком домой торопились, обходя деревни наши, а иные разбойничали да сёла разоряли. То на западе погром учинят, то на востоке. Мы где-то успеем отпор дать, а где-то уже на пепелище натыкаемся. Ближе к весне поток скитов поиссяк, легче стало. Но некоторые отставшие племена нет-нет, да и проскочат по земле нашей. Тут как-то кочевье одно преследовали. Разорили они пару хозяйств, я и повёл дружину вдогонку. Глядь, а следы-то к подворью Ставра сворачивают. Ну, и мы туда, стало быть. Да только не успели… – Посадник опять замолчал, нервно покусывая губы.

Все терпеливо ждали. Каким бы долгим ни было молчание, повлиять на неизбежно трагический финал рассказа оно уже не в силах. Разве только слегка отсрочит. Но сколько не тяни, произносить пусть даже неприятные, режущие душу слова придётся. Понимая это, Яромир обвёл взглядом притихших слушателей и продолжил:

– Далече от нас кочевники оказались, оттого и времени у них вдосталь было, чтобы со Ставром совладать. Дым-то мы ещё загодя почуяли. И так торопились, а тут… Коней совсем загнали. Когда до подворья дошли, ни одной постройки целой там не было. Всё полыхало и обвалилось уже. Забор и тот сгорел, одни ворота стояли, только без створок. А на месте кузницы большой холм из земли насыпан, будто саму кузню в него превратили, стоит и по всей поверхности дымком курится, точно остывает. И нет вокруг никого, ни живых, ни мёртвых. Только кровища по всему двору, да стрелы самострельные раскиданы. Стало быть, кузнец наш принял бой неравный и погиб, а с ним, возможно, и вся его семья. Ну, передохнули мы малость и дальше за теми скитами двинули. Скоро настигли-таки супостатов. Пока они со Ставром бились, тот у них весь запас времени-то и отнял. Знать не напрасно погиб кузнец, не дал недругам уйти от возмездия.

Вот всё и сказано. Нет больше Ставра, сильного и мастеровитого человека. Нет его доброй супруги Лады, щедро наделённой житейской мудростью. Нет их дочерей – маленькой шустрой непоседы Дары и стройной, сказочно красивой Милы с её первой девичьей влюбленностью в Пырёва. Не хотелось в это верить. Стас вдруг понял, что ждёт продолжения рассказа, будто Яромир сейчас должен радостно произнести: «А потом встретили мы всех четверых…»