Пора убивать - Джон Гришэм

Прошло пять недель со дня гибели Билли Рэя Кобба и ПитаУилларда. До суда оставался месяц. Лучшим отелем в городе был «Бест уэстерн» –он удостоился внимания мемфисской и джексонской прессы. «Клэнтон корт»,славившийся своими баром и рестораном, был полностью зарезервирован длярепортеров из Атланты, Вашингтона и Нью-Йорка. Даже в далеко не фешенебельном«Ист-Сайд мотеле» стоимость номеров к июлю подскочила вдвое, но и там свободныхмест не было.

Первое время город по отношению к прибывавшим чужакам былнастроен вполне дружелюбно, несмотря на то что почти все они были довольноневоспитанными и имели самое немыслимое произношение. Однако после того, как вгазетах появились первые статьи о городе и его обитателях, статьи не то чтобынедоброжелательные, а просто недостаточно лестные, жители, казалось, тайносговорились держать языки за зубами. В полном людского гомона кафе мгновенноустанавливалась тишина, как только кто-то из посетителей замечал входящегоприезжего. Даже торговцы на площади стали менее любезными с теми, кого не зналив лицо. Служащие в здании суда производили впечатление внезапно оглохших:настолько мало внимания обращали они теперь на задаваемые десятки раз в деньодни и те же вопросы. Даже газетчикам из Мемфиса и Джексона приходилосьприлагать неимоверные усилия для того, чтобы вытянуть из местного жителя хотьчто-нибудь. Людям надоело ежедневно читать про себя в газетах, какие они всетут недалекие, олухи и расисты. Они игнорировали пришельцев, которым не моглидоверять, и предпочитали заниматься каждый своим делом.

Оазисом во враждебной пустыне стал для репортеров бар в«Клэнтон корте», единственное место в городе, где еще можно было встретитьдружелюбное лицо и по-приятельски поболтать, Они рассаживались по уютнымкабинкам и, глядя на огромный телевизионный экран, предавались досужимрассуждениям о городке и предстоящем суде. Сопоставляли свои записи, заметки,заголовки, обменивались слухами и пили, пили допьяна, поскольку с наступлениемтемноты делать в Клэнтоне было совершенно нечего.

Гостиницы заполнились в воскресенье вечером, 23 июня, – задень до начала слушаний по вопросу о перемене места процесса. В понедельникутром газетчики собрались в ресторане «Бест уэстерн», чтобы выпить кофе иобменяться первыми впечатлениями. Слушание было первым более или менее важнымсобытием в ходе всего дела и, возможно, единственным таковым до начала самогосуда. Прошел слух, что Нуз болен и не хочет принимать участия в процессе, чтоон обратился в Верховный суд с просьбой назначить другого судью. Это всего лишьслух, без всякого указания на источник, без всяких деталей, подчеркнулжурналист из Джексона. В восемь утра толпа с микрофонами и камерами наготовеотправилась на площадь. Одна группа устроилась ждать у ворот тюрьмы, другая – узадней двери здания суда, но большая часть прошла прямо в зал заседаний. Кполовине девятого там уже яблоку негде было упасть.

Джейк наблюдал за всей этой деятельностью с балкона своегоофиса. Сердце его билось чуть быстрее обычного, и стук его отдавался в желудке.Джейк улыбался. Он был готов предстать перед Бакли и телевизионными камерами.

* * *

Поверх спущенных к кончику носа очков Нуз окинул взглядомзаполненный зал. Все на своих местах.

– Суд получил, – начал он, – заявление обвиняемого спросьбой о смене места рассмотрения его дела. Сам процесс назначен напонедельник, двадцать второе июля. Если верить моему календарю, до него ещечетыре недели. Мной были установлены крайние сроки для подачи и рассмотренияподобных заявлений, и я надеюсь, что других у обвиняемого до суда не будет.

– Абсолютно верно, ваша честь, – прогрохотал со своего местаБакли, приподнявшись.

Скосив на него глаза, Джейк только покрутил головой.

– Благодарю вас, мистер Бакли, – сухо отозвался судья. –Обвиняемый должным образом поставил нас в известность о том, что защита егобудет строиться исходя из того факта, что в момент совершения убийства оннаходился в невменяемом состоянии. Прошел ли обвиняемый обследование вУитфилде?

– Да, ваша честь на прошлой неделе, – ответил Джейк.

– Будет ли на суде присутствовать его личный психиатр?

– Безусловно, ваша честь.

– Он уже обследовал обвиняемого?

– Да, сэр.

– Хорошо. Значит, с этим все ясно. Не будет ли у вас другихзаявлений?

– Ваша честь, мы собираемся просить суд пригласить большее,чем обычно, количество предполагаемых кандидатов в члены жюри присяжных...

– Обвинение выступит категорически против такого родатребования! – не выдержав и вскочив на ноги, разразился криком Бакли.

– Сядьте, мистер Бакли, – сурово осадил его Нуз, снимая очкии пронзая прокурора взглядом. – И пожалуйста, не вздумайте еще раз повысить наменя голос. Конечно, вы будете против. Впрочем, вы будете против любогозаявления защиты. Это же ваша работа. Прошу больше не перебивать. Вам будетпредоставлена прекрасная возможность высказаться после того, как мы закончим.

Бакли плюхнулся в свое кресло, наклонив голову спобагровевшим лицом. Никогда еще Нуз не кричал на него так.

– Продолжайте, мистер Брайгенс.

Джейка поразило то, как плохо Марабу выглядел: он казалсябольным и измученным. Может, давление подскочило?

– Возможно, мы представим в письменном виде отводы некоторымсвидетелям.

– С обоснованиями?

– Да, сэр.

– Заслушаем их во время суда. Что еще?

– Остальное позже.

– Ну, мистер Бакли, какие будут заявления от вас?

– У меня ничего нет, – скромно ответил прокурор.

– Хорошо. Я желаю увериться в том, что с настоящего моментаи до самого суда нас теперь не будут подстерегать никакие неожиданности. Занеделю до начала процесса я приду сюда, чтобы выслушать и решить все связанныес судом проблемы. Рассчитываю на то, что ваши возможные вопросы будут должнымобразом оформлены и мы сумеем связать все концы до двадцать второго июля.

Нуз перелистал свою папку, нашел заявление Джейка и началвчитываться. Джейк зашептался с Карлом Ли, чье присутствие было сейчас необязательно, однако он сам напросился. В первом ряду кресел сидела Гвен смальчиками. Тони с собой не взяли.

– Мистер Брайгенс, по форме ваше заявление безукоризненно.Сколько у вас свидетелей?

– Трое, ваша честь.

– А у вас, мистер Бакли?