Посланник - Александр Прозоров

— Как хорошо, что вы пришли, — продолжал частить толстяк. — Значит, будет праздник, многих счастливчиков выберут. Меня, конечно, не возьмут, только молоденьких, но зато могут послать на посты. Ведь наверняка людей не хватит. Или в поля.

Найл прислушался к себе и понял, что понимает этого смешного человечка не только ушами — изнутри тоже. Значит, ментальное общение действительно стало для него естественным состоянием. Мысленно усмехнувшись, правитель нанес толстяку легкий волевой удар и спросил:

— Как тебя зовут?

Человечек растерянно завертелся, высматривая задавшего вопрос смертоносца, никого не увидел, но счел обязательным ответить:

— Тантон… Повелитель…

Люди с удовольствием искупались, потом Тантон повел их в сторону замка.

У подножия горы в склоне обнаружился широкий проход. Несколько шагов, и они оказались внутри холма!

Сферический потолок немного просвечивал — мягкий, чуть голубоватый свет заливал огромный, гулкий зал.

— Великая Богиня, — Найл схватил Симеона за руку, — да ведь это же «компрессионный дом»!

— Какой? — не понял медик.

— Компрессионный! На расчищенную площадку разливался эластичный строительный материал, потом под него накачивался воздух. Дом поднимался и принимал нужную форму. Давление поддерживалось, пока материал не затвердевал, а потом оставалось только прорезать двери да окна, если нужно. А-ай! — Найл махнул рукой и заметался: — Мерлью, Мерлью, ты где?

— Она здесь, — откликнулась Сидония откуда-то спереди.

— Помнишь склон в Дельте? — нагнал Найл принцессу и схватил ее за руку. — Помнишь? С бегучей травой? Его ведь тоже могли пристроить к естественному холму! Ландшафтная технология!

— Ну и что? — Девушка брезгливо освободила руку.

— Ведь там, внизу, могут быть огромные помещения!

— Ну и что?

— Да ведь Маг может прятаться именно там!

— Послушай, Найл, — вздохнула принцесса. — Мне это совершенно безразлично. Пусть прячется где угодно.

Она отвернулась и пошла вперед, оставив Найла обиженным и недоумевающим.

Одежды хватило на всех. Старания пауков по выведению идеального человека обеспечили, как минимум, одно удобство — большинство людей имели одинаковое сложение, и стандартные туники подходили всем.

— Как хорошо получилось! — радостно пропел толстяк. — Вы сразу стали выглядеть свежее! А теперь пойдемте поедим. Здесь совсем недалеко.

В ближайшей роще был накрыт обильный «стол»: постеленную на землю длинную и широкую полосу белой ткани гостеприимные хозяева уставили корзинками с яблоками и персиками, мисками с виноградом, подносами с холодным заливным мясом.

— Надеюсь, вы не обидитесь, если я попрошу вас переночевать здесь? У нас пока мало свободных помещений. Одеяла и циновки принесут вечером. Еще вчера здесь отловили всех мух, а если прилетят другие — сразу скажите мне, хорошо? Кушайте, я ненадолго вас покину.

Найл понял, что Тантон торопится в замок. Боится, людей для праздника начнут выбирать без него. Однако в данный момент сочные персики на ткани заинтересовали Посланника куда больше всех праздников, вместе взятых. Он не ел фруктов уже целую вечность!

Однако насладиться обедом в полной мере правителю не дали. Едва он успел вкусить пару персиков и неторопливо, ягодку за ягодкой, отправлял в рот виноград, как, пригнув голову и поджав к груди руки, к нему подбежал Тантон и почтительно спросил:

— Это вы Посланник, дорогой гость?

— Да, — кивнул Найл и кинул в рот очередную виноградинку. — Что случилось?

— Великий Хоу приглашает вас на торжество.

— А кто такой Хоу? — недоуменно спросил правитель.

— О, это Великий Хоу! — испугался толстячок. — Уста всех повелителей!

Понять что-либо из слов или мыслей Тантона оказалось невозможно, поэтому Найл просто встал и пошел за ним.

Торжество готовилось в зале под холмом. Вдоль стен стояли, изредка перестреливаясь короткими мыслями-образами, смертоносцы; в центре сбились в кучку несколько молодых девушек и парней. Они ничуть не боялись пауков.

Мгновение Найл колебался, не зная, где отведено место ему, и решил встать рядом с Шабром. При виде спокойно идущего через зал человека пауки несколько заволновались, но тут в объединенном сознании растворилось, словно капля крови в графине с водой, брошенное кем-то объяснение, и все успокоились. Теперь они знали: перед ними Посланник Богини, равный среди равных, достойный наследник Смертоносца-Повелителя. А то, что он имеет внешность двуногого, — Великая Богиня всесильна и может придать любой образ всякому, кому только пожелает.

— Кто такой Великий Хоу, Шабр? — «негромко», адресуясь только к ученому пауку, спросил Найл и тут же понял, что не нуждается в ответе. Ведь он, как равный, пребывал в общем сознании и, как любой из присутствующих, знал, что в Провинции нет своего Смертоносца-Повелителя и все решения принимаются в момент единения сознаний. Великий Хоу лишь призывает к единению и озвучивает решения. Он — уста повелителей.

В центре зала вспыхнул костер — полыхнул, разом охватив сложенные поленья. И одновременно зазвучал барабан, низким эхом отражаясь от неестественно голубого купола. Барабан звучал грозно, утробно и ритмично, и молодые люди в центре сдвинулись с мест, ступая сперва неуверенно, а потом все смелее и смелее, начиная закручиваться в танце.

Ритм ускорялся, танцоры двигались все быстрее и быстрее, завораживая правителя, впервые в жизни услышавшего музыку и увидевшего танец. Вот один сбросил с себя тунику, затем другой. Мгновение — и в бешеной пляске замелькали обнаженные тела.

Это Найл видел глазами, а мысленно он ощущал, как мечутся по залу волевые импульсы, чуть касаясь танцоров, отчего те вздрагивают, как от разрядов электрического угря, и начинают двигаться еще быстрее.

Вот волевая петля захватила одну из девушек, та стремительно подбежала к смертоносцу и упала перед ним на колени, широко расставив руки. Миг — и трепещущее тело разорвано в клочья, залито пищеварительным соком и всосано в ненасытные пасти. Другой танцор вырвался из центра — тоже с широко раскинутыми руками упал на колени и тоже был разорван на куски.

Но барабан бьет, сумасшедший танец продолжается, разбрасывая в стороны сильные, молодые, обнаженные тела. И глазами Найл видит весь этот кошмар, а мысленно ощущает восторженный экстаз молодых людей, их радость самопожертвования. Даже боль в момент смерти не причиняет им мук, они получают от этого удовольствие, радость… Они счастливы!

Правитель почувствовал, как трещит и ломается от переживаемого разум, и тут же понял, что не одинок в этом — ведь молодые смертоносцы, выросшие во время похода рядом с людьми, не могли, никак не могли смотреть на двуногих как на пищу. Они уже привыкли считать их равными. И вдруг — такое! Собственное сознание кричит: «Нет!» — а единое, в которое ты влился, шепчет: «Убей!» — и кружатся, кружатся под мертвенно-голубым светом, в ярких отблесках огня обнаженные жертвенные тела.