1917–1920. Огненные годы Русского Севера - Леонид Прайсман

С одной стороны, стремительно ухудшающееся положение на фронте, с другой – сведения о том, что Миллер готов пойти на использование военной силы, вынудило земцев пойти на уступки. В окончательной резолюции, принятой подавляющим большинством голосов при 4 воздержавшихся, собрание постановило: «Считать, что резолюция не имеет в виду и не носит никаких признаков насильственного переворота в целях мирного проведения в жизнь резолюции вступить в сношения с Главнокомандующим для сформирования Правительства»[672].

Правительство в полном составе, за исключением Миллера и Чайковского, подало в отставку. Начались долгие и утомительные переговоры о формировании нового кабинета. Переговоры носили характер трагикомического фарса, т. к. их начало в ночь с 7 на 8 февраля совпало с восстанием в одной из лучших частей ВССО – в 3-м ССП на Железнодорожном фронте. В переговорах со стороны левых участвовал президиум ГЗС, со стороны правых – представители торгово-промышленных кругов, но главным участником был Миллер. Фронт стремительно разваливался. Красная армия наступала на Архангельск, практически не встречая сопротивления. А в Архангельске продолжался бесконечный торг за места в новом кабинете. Соколов, один из участников переговоров, писал в эмиграции: «Но какой же нелепицей казался этот торг в дни уже сочтенные умирающей СО»[673]. Добровольский был вынужден признать, что в ходе этих переговоров правые казались ему еще хуже ненавидимых им левых: «Если левые обнаруживали узкую партийность и непримиримость, неохотно идя навстречу идее сформирования коалиционного кабинета, то с правыми было еще труднее разговаривать, потому что здесь остро чувствовался недостаток в людях, а во взглядах царили полнейший хаос и неразбериха»[674]. Торгово-промышленные круги стремились получить в первую очередь пост управляющего отдела финансов, ни за что не соглашаясь на кандидатуру А. А. Репмана – директора Государственного банка, проводившего жесткий курс в отношении местных предпринимателей, стремясь получить столь необходимую СО валюту. Левые круги настаивали на его назначении, Миллер был не против кандидатуры Репмана.

Катастрофа на фронте вынудила стороны прийти к соглашению. 14 февраля на заседании ГЗС был объявлен новый состав ВПСО, просуществовавший всего 4 дня. Номинальным главой правительства оставался отсутствующий Чайковский. Его заместителем и фактическим главой кабинета – Миллер, главнокомандующий и управляющий Министерством иностранных дел. Социалисты-революционеры получили в новом кабинете 4 поста: барон Э. П. Тизенгаузен – непримиримый противник большевиков, против которого не возражали и правые круги, стал управляющим отделом внутренних дел; Б. Соколов – отделом народного просвещения; близкий к эсерам П. И. Максимов – управляющий отделом труда, Иванов – министром без портфеля. Представитель правого лагеря доктор А. Е. Попов был назначен управляющим отдела земледелия. Назначение Тизенгаузена носило символический характер, т. к. он находился в плену у карельских сепаратистов (см. выше). Его замещал Соколов. Новое правительство, члены которого гордо наименовали его правительством «национального спасения», или «эвакуации», а противники презрительно – правительством «глупости», успело провести всего несколько заседаний, выпустить воззвания с призывом к населению и армии бороться с большевиками. Соколов, в качестве временного управляющего отделом внутренних дел, подписал приказ, усиливающий меры наказания за дезертирство и возложивший ответственность за дезертира на его семью, но ни приказы, ни воззвания не действовали. Область стремительно шла к катастрофе.

Что же в это время происходило на фронте? Несмотря на то что 6-я армия к началу 1920 г. не только не усилилась, но в последние месяцы 1919 г. отправила свои лучшие части на другие фронты Советской Республики, ее командование решило перейти в наступление. Удар на Двинском фронте наносила дивизия под командованием В. Д. Цветаева. Наступление было хорошо подготовлено. Красной разведке удалось установить прямые связи с солдатами 4-го ССП, которые обещали не стрелять по наступающим красным и переходить на их сторону. Разведка у белых была налажена плохо, и командование считало, что местность перед фронтом красных непроходима для артиллерии. Командир 2-го Северного драгунского эскадрона на Двинском фронте ротмистр В. Л. Юшко писал: «Наступление поддерживалось артиллерийским огнем с другого берега, что было совершенно неожиданно, т. к. предполагалось, что местность на правом берегу для артиллерии непроходимая и, как оказалось, большевики прорубили просеку и расположили батареи напротив позиции на реке Шипилихе и получили возможность стрелять по нашему тылу»[675]. Красные хорошо знали график дежурств белых частей на позициях и начали наступление, когда Шенкурский батальон был отведен на отдых и его место занял 4-й ССП. Артиллерийский огонь не привел к серьезным потерям, но наступление увенчалось успехом. Белые не открыли огонь по наступающим на левом фланге красноармейцам. Данилов писал: «Офицер бросился к фланкирующему пулемету, чтобы открыть огонь по большевикам, но пулемет оказался испорченным»[676]. Красноармейцы были настолько уверены в успехе, что передовой отряд, по свидетельству белого очевидца, шел «не цепями, а колонной, прямо по дороге и без всяких предосторожностей начал разбирать рогатки проволочных заграждений»[677]. Красноармейцы кричали белым солдатам: «Переходите к нам, товарищи, что вы защищаете буржуазию»[678]. Многие солдаты перешли на сторону красных, несмотря на то что в центре и на правом фланге части Цветаева не наступали, а офицеры поспешили отвести батальоны в тыл, опасаясь перехода всего полка. После отступления в полку осталось шесть рот.

Командующий фронтом генерал Данилов в это время находился в Архангельске, где Миллер проводил совещание высшего командного состава. Получив известие о наступлении красных, он вернулся на фронт. Были спешно оборудованы новые линии обороны. Данилов вспоминал: «Мне удалось поднять снова дух в войсках, чему особенно помог Шенкурский батальон, который продолжал занимать определенно антибольшевистские позиции и этим сильно влиял на остальные части»[679]. Шенкурский батальон, Северный драгунский эскадрон, Важский и стрелковый эскадроны и артиллерийские части были твердо настроены продолжать борьбу. Предпринятая большевиками попытка наступления была отбита. Красноармейцы оказались не готовы к упорному бою, часть наступавших сдалась в плен. На Двинском фронте положение было восстановлено, и до 16 февраля части Цветаева не предпринимали новых попыток перейти в наступление. Дело ограничивалось легкими артиллерийскими обстрелами или перестрелками, не приносящими существенного вреда ни той, ни другой стороне. Данилову было обещано направить к нему 15-й ССП с Онежского фронта, и он планировал перейти в контрнаступление для возвращения потерянных позиций.