Неприкасаемый - Сэм Мариано

бы застряли друг с другом навсегда. Я не говорю, что у нас не получится, но это было бы далеко не идеально, и я не понимаю, почему это тебя не пугает. Меня это пугает.

— Поскольку это у тебя в голове, это разрушит твою жизнь, — просто говорит он.

— Почему нет? — Это та часть, которую я не понимаю.

— Потому что я знаю, что это не так.

— Откуда ты это знаешь? Ты уже обрюхатил девушку?

Его темные глаза закрываются с чем-то вроде раздражения. Вместо того, чтобы ответить мне, он кладет руку на спину Хлои и садится. Ее маленькая головка болтается, но он встает и поправляет ее вес. Она шевелится ровно настолько, чтобы обнять его за шею, но ее глаза тут же закрываются, и она кладет голову ему на плечо.

— Я отведу ее в постель, — говорит он мне.

Мое бьющееся сердце проваливается в живот. Потребовалось так много мужества, чтобы задать этот вопрос, и он игнорирует его. Тоже совершенно бредовый вопрос. Даже если ответ окажется положительным, это все равно безумие.

Я знаю, что тоже не могу спросить об этом снова. Мне не нравится, что он не может просто дать мне удовлетворительные ответы на некоторые вопросы, чтобы я могла уложить их в голове. Мне не нравится, что он держит меня в неуверенности и сводит меня с ума. До Картера у меня не было приступов неуверенности в себе, когда я думала, что мой парень, возможно, уже изменил мне. Я не беспокоилась о том, что забеременею, или о том, что мои оценки упадут и поставят под угрозу мое будущее, или почти обо всем, о чем я беспокоюсь сейчас.

Я часто позволяю Картеру сорваться с крючка, но он должен знать, что иногда ему приходится бросать уклончивую чушь и отвечать мне по-настоящему. Единственный способ, которым он научится, это если я покажу ему, а это не в первый раз, пока он несет Хлою в постель, я хватаю свою сумочку, надеваю туфли и готовлюсь уйти.

Когда Картер возвращается, он замедляется, понимая, что я готова идти. — Куда, по-твоему, ты идешь? — небрежно спрашивает он, подходя.

— Домой, — говорю я ему, перекидывая сумочку на плечо. — У меня завтра долгий рабочий день и учеба, поэтому мне нужно немного поспать.

Обхватив меня руками за талию и притянув к себе, он спрашивает: — И ты думаешь, я не дам тебе поспать, если ты останешься здесь?

Невольно улыбаясь, я говорю ему: — Я не могу оставаться здесь снова.

— Почему бы и нет?

— Потому что я здесь не живу. Я сказала маме, что помогаю тебе присматривать за твоей младшей сестрой, а потом я буду дома. С няней покончено. Мне пора идти.

— Ты не можешь просто спросить парня, обрюхатил ли он кого-нибудь, а затем бросить его под глупым залогом, — заявляет Картер.

— Почему бы и нет? Не похоже, чтобы ты собирался мне отвечать. Если бы ответ был отрицательным, было бы довольно просто просто сказать это. Если ответ положительный… — я замолкаю, качая головой, потому что даже не знаю, как продолжать.

Это одна из тех мыслей, которые, как я думаю, мне не придется заканчивать, потому что, несмотря на то, что это безумие даже вопроса, ответ должен быть отрицательным. У меня нет системы отсчета, куда даже идти после этого, если это не так.

Вместо того, чтобы немедленно успокоить меня, Картер спрашивает: — Если ответ положительный…?

Мой желудок скручивается и сразу становится легче, как будто я только что спрыгнула с уступа и теперь предвкушаю, как мое тело ударится о тротуар. — Я не… — я качаю головой, подыскивая слова. — Я не знаю. Тогда у меня есть еще около миллиона вопросов.

— Что в начале списка?

Я пытаюсь отстраниться, но он не отпускает меня. — Значит, да? Кто? Когда? Она сохранила его? Это была Эрика? Поэтому ты буквально сводишь ее с ума? Хлоя действительно твоя младшая сестра? О Господи. Тебе восемнадцать.

— Дыши, — мягко говорит он, глядя мне в лицо.

Я слишком занята, чтобы дышать. Ему нужно начать отвечать на некоторые мои вопросы, но в то же время я боюсь собственной реакции, если он это сделает. Сколько бы я ни смогла проглотить, в этом есть что-то, от чего я не могу избавиться. Мне будет неудобно отталкивать его за то, что он сказал мне правду, но некоторые истины просто слишком трудно проглотить.

Это даже не Хлоя. Если она его, дико, что он может быть моего возраста и иметь пятилетнего ребенка, но больше меня беспокоит мысль о том, что он уже пережил этот рубеж с кем-то другим, особенно если это была Эрика. Мне нужно знать, была ли это Эрика. Она никогда не оставит меня в покое, даже через миллион лет, если бы это была она.

Гораздо спокойнее Картер говорит мне: — Слишком рано для этого разговора. Я знаю, что это дерьмовый ответ, и я сожалею об этом, но это слишком рано.

— Я имею в виду, это наш разговор, Картер. Ты не можешь просто так оставить меня висеть на краю обрыва. Хочешь ли ты рассказать мне подробностей или нет, ты в основном ответил на вопрос. Это да.

— Это не так просто, — заявляет он, проводя ладонями по моим рукам в стабилизирующем ритме.

— Это была Эрика?

— Нет, это была не Эрика. Она не имеет к этому никакого отношения, — отвечает он. — Я никого не поймал… — Он замолкает, качая головой и отводя взгляд от меня. — Мне просто нужно, чтобы ты доверилась мне в этом, хорошо? Это не то, что ты представляешь. Когда-нибудь я объясню тебе это, но сейчас ты знаешь все, что тебе нужно знать.

— Ты любил ее? Девушку, которую ты…?

— Нет.

— Ты все еще… Я имею в виду, она здесь? Ты ее видишь?

— Нет. Я обещаю тебе, тебе не о чем беспокоиться. В этом нет ничего, что когда-либо повлияет на тебя. Нет никаких скрытых строк, которые ждут, чтобы сбить тебя с толку. Нет драмы про маму, ничего подобного. Я не имею к ней никаких связей. Она ушла и не вернется.

— Хлоя? Она на самом деле твоя…? Я никак не могу выдавить из себя слово «дочь». Это слишком странно.

Он недолго