Тридцать седьмое полнолуние - Инна Живетьева

– Ну вот, а ломался, как мятный пряник. Все вы одинаковые, – скривился л-рей.

«Зачем я пришел к деду на Дворцовую!» – в отчаянии подумал Ник. Лучше бы ничего не знал.

Л-рей встал, привалился к железному ограждению и посмотрел сверху вниз.

– Давай тогда, проси меня.

Он скрестил на груди руки, на правом запястье – напульсник-плетенка, на левом – часы на потертом ремешке.

– Пожалуйста. – Ник расцепил зубы. – Сними с меня проклятие.

– Слизняк, – сказал Дёмин с ненавистью. – Какие же вы все… Плохо просишь! На колени.

– Что?..

– Вставай на колени и проси.

Ник почувствовал, как загорелись у него щеки, точно от пощечин.

– Это – твой шанс. – Дёмин смотрел в упор, и теперь стало понятно, почему его все слушаются. Нет, он не держал на мушке, как подумалось Нику сначала. Л-рей сам был оружием.

«Я не могу в клинику, ну не могу я!» Ник опустил глаза. Палуба – рифленое железо, наверное, горячее от солнца. Сварочные швы с налетом ржавчины. Возле ножки скамейки болтается фантик от конфеты.

– Я сказал – на колени!

Это так легко: не нужно подниматься во весь рост, достаточно просто соскользнуть вниз с сиденья. Ну, будто хочет поднять этот чертов фантик! Какая, собственно, разница?

– Ты еще думаешь? Очнись, дурак! По сравнению с тем, что с тобой сделают в клинике…

Действительно. Даже глупо выбирать. Одна минута, просто ощутить коленями сквозь джинсы горячее железо, сказать несколько слов, и можно жить дальше.

– Считаю до пяти.

Все равно же он потом найдет Дёмина – и убьет.

– Раз. Два.

Ник перебил:

– Не утруждайся. Ты л-рей, вот и делай свое дело. А я унижаться перед тобой не собираюсь.

Он опустил руку, ловя брызги. Холодные, Лада еще не успела прогреться. Тронул мокрыми пальцами висок, и стало полегче. «Я бы встал», – честно признался себе Ник. Если бы ничего не знал из того, что рассказал Георг. Если бы не думал, что однажды придется взять пистолет и выстрелить в Матвея Дёмина. «Я бы точно встал».

– Что, дворянская кровь взыграла?

Нику стало смешно.

– Нет. Мой отец, как дед выражается, «из простых».

– Тогда что за гонор?

– Никакого. Просто не хочу. Противно.

– А лежать дебил дебилом не противно будет?

Ник наклонился, поднял фантик. Ириска «Кис-кис».

– Ты уверен, что я лягу? – Он смял бумажку в пальцах. – И какое же на мне проклятие?

– То, что я напишу в карточке.

– Отлично, вот и напиши. Меня в УРКе ознакомят с результатами.

Нику показалось, что л-рей сейчас его ударит. Нет, сдержался.

– Оказали дураку милость. Что же, ты свой шанс прое… – выразился Дёмин. Посмотрел на часы и бросил небрежно: – Ничего, что я матерюсь? Вы, дворяне, в обморок от этого не падаете?

– Как видишь, нет, – ответил Ник.

Он уронил смятый фантик в воду и отряхнул ладонь.

Теплоходик повернул. Блеснули купола храма.

Дёмин молчал, щурясь на сияющую позолоту. Теперь Ник бесцеремонно разглядывал л-рея. Тот успел загореть, но все равно под глазами просвечивали темные круги. Тоже не спал ночь? Но ему-то с чего? Не первый раз.

– Чего уставился? – угрюмо спросил Дёмин.

Очень быстро менялось у него настроение – от насмешки к ярости или вот такому тяжелому молчанию.

– Думаю. Рассказывать тебе о достопримечательностях или не стоит.

– Не стоит, обойдусь. Я был в Сент-Невее. Давно, в прошлой жизни. Мать сюда в больницу привозила.

«Я даже знаю в какую, – подумал Ник. – “Научно-исследовательский центр медицины и биологии Управления регистрации и контроля”. Интересно, мы могли там встретиться?»

Снова повернули. Втиснулись в узкий темный канал. Ник шел вдоль такого на Дворцовую к деду.

– Не получилась у нас экскурсия, – подвел итог л-рей.

Теплоходик возвращался к причалу. Ник узнал его по припаркованной возле спуска машине.

Замолчал мотор. Брякнули о камень сходни. В наступившей тишине стало слышно, как плещется между бортом и пристанью вода. Матрос оглянулся на пассажиров, но торопить их не стал.

– Ладно, пойдем, – сказал Дёмин.

Когда они поднялись к машине, дверца открылась, и вышел старик в темном костюме. Его лицо показалось знакомым, и через мгновение Ник вспомнил: Юджин Мирский.

Дёмин ощетинился:

– Тебе чего тут надо?

– Добрый день, – сказал старик, глядя на Ника.

– Здравствуйте, господин Мирский.

Старик смотрел внимательно и чем-то походил на Георга, тогда, на заседании комиссии в детдоме.

– Я спросил, что ты тут делаешь! – громче повторил Дёмин.

Юджин ответил спокойно:

– Звонил майор Ожогин. Извини, но он сообщил о вашей договоренности. Майор хотел уточнить, было ли такое в твоей практике ранее.

– Надо же, какие нервные в УРКе работают, – желчно сказал л-рей. – И что дальше? Чего ты приперся-то?

Ника покоробило, так грубо это прозвучало.

– Я волнуюсь. – Старик похлопал по карману, достал пачку папирос и спрятал обратно. – Матвей, ты точно знаешь, что делаешь?

– Допустим, нет. Но это мои проблемы.

«Отлично», – подумал Ник. Эта сцена начала его раздражать: и подчеркнутое спокойствие Юджина, и беспардонное хамство л-рея.

– У тебя все? – спросил Дёмин. – Тогда я хочу ключи от этой машины.

Старик приподнял брови.

– Шофер мне не нужен. Возьми у него ключи и отдай мне.

– Матвей, тебя все равно остановят.

– Пусть попробуют. Ключи, Юджин! – приказал л-рей, и Ник неожиданно для себя произнес:

– А он всегда такое хамло или только в полнолуние?

На него посмотрели оба. Дёмин – возмущенно. А старик… доброжелательно. Улыбнулся, побежали морщинки из уголков глаз.

– Ну, скажем так, большую часть времени, – ответил Мирский.

– Сочувствую. Ferae naturae.

– Дикий нрав, говоришь? – процедил Дёмин. – Какой образованный мальчик. Ну-ну.

Он перевел, удивился Ник. Но еще больше удивился ненависти в глазах л-рея. За что?

– Юджин, ключи, – голос у Дёмина подрагивал от напряжения. – И сообщи всем постам, чтобы меня не трогали.

– Матвей, я не знаю, что происходит, но, пожалуйста, будь аккуратнее.