Тридцать седьмое полнолуние - Инна Живетьева

– А, проснулся! Где у тебя телефон майора? Мне кое-что нужно.

Время то тянулось нескончаемо, то куда-то пропадало. Только что был вечер, и вот уже утро, остыл на столе несъеденный завтрак. Красные пятна на запястье – от пальцев л-рея – превратились в синяки.

Ник лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Покачивало, точно кровать стояла на шаткой палубе. Вверх – все будет хорошо, л-рей снимет проклятие, вниз – а потом дадут пистолет и скажут: стреляй. В этого парня, который тебя спас. И снова вверх: но ведь можно отказаться. Из резервации – вниз – очень сложно убивать.

«Прекрати истерику», – приказал себе Ник.

Ему приходилось ждать, не зная, чем все закончится. В подполе, слушая, как стучат по доскам когтями оборотни. В чахлом леске – а по дороге то и дело проносились мотоциклы, грузовики, «ТАНы» с вооруженными чернобородыми мужчинами. В узкой расселине, куда невозможно было протиснуться взрослому, но где получалась отличная лежка для стрелка.

Он сможет и сейчас.

«В сущности, – попробовал рассуждать Ник, – не так уж много вариантов». Для про́клятых все определено законом: одним – ограничение на место жительства или резервация, другим – спецклиника. В крайнем случае – ликвидация по достижении совершеннолетия, а до него все та же клиника. Идиотом, пускающим слюни под капельницей, Ник не станет, лучше пополнит статистику самоубийств. А из резервации вытащит дед. Должен, иначе все планы псу под хвост. Вытащит, вооружит – и здравствуй, партия «За права человека». Интересно, как будет выкручиваться полковник в отставке, член Городского совета Георг Станислав Леборовски? Не повезло старику. Не л-рей в роду, так про́клятый.

Ник сел на койке. Его подбросила простая мысль: а ведь это он мог выбирать сегодня. Он мог идти вдоль строя, скользя взглядом по лицам.

Кем бы чувствовал себя? Спасителем? Богом? Или палачом?

Передернул зябко плечами.

Да, а родной дед планировал бы его убийство. Во имя будущего блага.

Ник сжал ладонями виски и со стоном скорчился, уронив голову в колени.

А если бы л-рей знал, что его место мог занять другой?..

«Я сойду с ума раньше, чем все закончится», – подумал Ник. И впервые ему показалось, что это тоже может быть выходом. Не думать, не чувствовать, не пытаться вспомнить.

Стукнула задвижка, и Ник выпрямился. Снова доктор со своими капельками? Послать бы его матом.

На пороге стоял л-рей.

Ник сглотнул, у него заложило уши. Звуки, пропав на мгновение, появились снова.

Дёмин окинул его бесцеремонным взглядом.

– Привет. Хреново выглядишь.

Да, мысленно согласился Ник, наверное, хреново. Он спал, не раздеваясь. Футболка помялась и была мокрой от пота, того липкого, противного пота, что пахнет страхом. Постель сбилась. Перекрутилась простыня, обнажив наматрасник. Почему-то именно из-за наматрасника – вылинявшего, с плохо застиранными пятнами и казенной печатью – было особенно стыдно.

Дёмин ухмыльнулся:

– Боишься?

Ник кашлянул, пробуя пересохшее горло, и ответил:

– Конечно. А тебе это кажется странным?

– Нисколечко, – заверил л-рей.

Он еще постоял на пороге, небрежно упираясь ладонью в косяк, потом мотнул головой:

– Ладно, собирайся.

Ник не понял:

– Зачем? Полнолуние еще не наступило.

– Ну и что?

– Но… – Ник растерянно пожал плечами, не зная, что ответить. Оглянулся на окно: глухую стену соседнего корпуса перечеркивала узкая полоса солнца. Время к полудню.

– Ты всегда такой тормоз или только сегодня? – спросил Дёмин. – Собирайся, я сказал.

Ник все-таки дернул одеяло, прикрывая наматрасник с лиловой печатью.

– Мне нужно умыться.

– Лады, я подожду.

Л-рей прошел через комнату и уселся на подоконник.

– Ну? Шевелись!

В крохотном закутке за ширмой пряталась раковина, над которой висело потемневшее зеркало. Ник глянул на себя: действительно, рожа еще та.

Он вывернул холодную воду на полную мощность, набрал в горсти и окунул лицо.

Так, ну и зачем сюда явился… этот? Власть проявить? Покуражиться? Или будет выбирать? Здесь и сейчас. При мысли об этом подобрались мышцы живота.

«Да что ж я трус такой?!» – разозлился Ник.

Растер мокрыми ладонями лицо. Спокойно. Полнолуние только завтра.

Когда он вернулся, Дёмин лениво перебирал книги, лежавшие грудой на столе.

– Посоветуй УРКу обновить библиотечные фонды, – сказал Ник. – Это все проходят по программе. Лично я уже читал.

– А оно мне надо?

– Действительно.

Ник достал из тумбочки чистую футболку, что недавно передал дед. Л-рей хмыкнул. На нем была такая же, с тем же фирменным лейблом, только Дёмин предпочел синюю, а Ник надел серую.

– Пошли, – л-рей слез с подоконника.

В коридоре их ждал конвоир. Сказал:

– Майор Ожогин приказал сначала пройти к нему.

– «Приказал»? – насмешливо повторил л-рей. – Ну ладно.

Им пришлось задержаться перед решеткой, перегородившей коридор. Охранник по ту сторону посмотрел на Ника с любопытством. Неторопливо звякнул ключами, пропустил и тут же снял трубку висевшего на стене телефона.

– Да, господин лейтенант, – слышно было за спиной. – Так точно.

Пройдя пост, оказались в обычном коридоре, таком же, как в любом другом учреждении. По левую руку тянулись вереницей двери; в простенке между ними висели бумажки на кнопках: «Срочно сдать…», «…в отпуске. Обращаться в кабинет…», «Сотрудникам, отправляющим детей…». В окна на правой стороне просматривался внутренний двор с припаркованными машинами.

Повернули, и интерьер снова сменился. Появились дорожка, шторы, чахлый фикус в кадке. На дверях были не безликие номера, а именные таблички.

– Обождите, – велел конвоир и скрылся в кабинете.

«А если там дед?» – вдруг подумал Ник. Ведь есть же какая-то власть в УРКе у Георга Леборовски! Но тогда при чем тут л-рей?..

Хотелось закрыть глаза и прижаться лбом к прохладной на вид стене. Взять передышку – хоть на несколько секунд! Но вернулся конвоир:

– Проходите.

Деда, конечно, там не оказалось. За столом сидел коренастый мужчина с майорскими звездочками на погонах. Кажется, тот самый, что сопровождал вчера л-рея.

– Здравствуйте, господа. Прошу, садитесь. Яров, пожалуйста, сюда, – майор показал Нику место около стола.