Давай никому не скажем - Агата Лель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тему сегодняшнего урока нам расскажет Круглов, — собрав последние крохи самообладания, пропустила шутку мимо ушей.
— А чё я? Дронов хочет! — пробасил Круглов, ткнув пухлым пальцем с обгрызанным ногтём на отличника.
— И я хочу! Кто даёт? — влез Горошков, и класс взорвался от хохота.
Круглов завалился на парту, молотя кулаками по столу, содрогаясь в конвульсиях от смеха. Степаненко выковырнул из стоявшего на подоконнике горшка с засохшей фиалкой горсть земли, и кинул в Дронова. Немцов ловко схватил его рюкзак и, положив на пол, от души пнул: тот пролетел через весь кабинет, рассыпая по пути тетради, ручки и учебники.
Я сидела за столом, и не знала как утихомирить ораву взбесившихся подростков! Опустила голову, уговаривая себя не разрыдаться при всех.
— Заткнулись все, уроды! — громко и чётко произнёс Ян. Голоса стали на полтона ниже, все уставились на Набиева, в ожидании чего-то интересного.
— А если не заткнусь, то что? — вскинулся Круглов, нахально ухмыляясь. — Ты мне не указывай, понятно?
Ян молча поднялся. Класс сразу же затих. Переступая разбросанные между рядами книги и канцелярию из рюкзака Дронова, Ян подошёл к Саше и, взяв того за ворот рубашки, немного приподнял над стулом.
— Так заткнёшься?
— Хрен тебе, понял? Ай, б**!!! — выругался Круглов, получив звонкий удар по уху.
— В следующий раз посыпятся зубы, — предупредил Ян, и неторопливо шагая вернулся на своё место.
Тишина стояла будто неживая, только Круглов что-то бубнил себе под нос, потирая красное ухо.
Все смотрели на меня, ожидая какой-то реакции, но я понятия не имела, как себя повести. Будто впала в ступор.
По идее я должна бы была прочитать Набиеву мораль, что драться нехорошо и всё надо решать мирным путём, но не могла кривить душой, потому что внутри я ликовала, что этого наглеца поставили на место. Даже разговор с Курагой отошёл на второй план, от гордости за Яна.
— Open your books on eighteenth page*, - повторила я, и дети тихо зашуршали страницами, листая учебники.
Такой тишины на своем уроке я не могла припомнить за всю свою практику.
--
Ass* — задница
Open your books on eighteenth page* — открываем учебники на восемнадцатой странице
— Что случилось? — Ян поравнялся со мной, выцепив-таки на перемене.
Сразу после звонка с урока убежала в учительскую, и как только вышла из кабинета, сразу же наткнулась на ожидающего неподалёку Набиева.
— Может, давай потом? — бросила, озираясь по сторонам, торопливо сбегая вниз по ступенькам.
— Нет уж, давай сейчас, — он взял меня за предплечье и затянул под лестницу. На сложенных вдоль стенки старых матах покоился толстый слой пыли. Ян бесцеремонно прижал меня к ним, закрывая обзор своей крупной фигурой.
— Послушай, это не самая лучшая идея…
— Что там произошло у вас в учительской? — не дослушал он, нахмурив брови заглядывая в глаза. — Ты плакала, я видел.
— Эмма Валентиновна устроила выволочку. Ничего особенного.
— Из-за журнала?
Я молча кивнула. Ну не рассказывать же ему о Заболоцком. Страшно представить, если эта грязная история станет достоянием общественности.
— Но есть и хорошая новость: кажется, я нашла квартиру, — поспешила сменить неприятную тему.
— Серьёзно? Это круто. Надеюсь, не на Минской?
— Нет, тут совсем недалеко. И совершенно бесплатно.
— Вот как? И что это за добрый спонсор-самаритянин? — в голосе засквозили нотки плохо прикрытой ревности.
— Соседка Инны. Давай всё-таки потом поговорим, ладно? — с тревогой выглянула из-за его спины в коридор. Мимо сновали ученики, но, к счастью, никто не обращал на нас никакого внимания.
— Увидимся вечером? — томно выдохнул Ян мне в шею и легко коснулся губами мочки уха. По телу сразу же прошла приятная волна удовольствия от близости, но, собрав волю в кулак, я резко отпрянула, опасаясь быть замеченной.
— Не знаю. Я позвоню, — дождавшись, когда снаружи станет достаточно пусто, выскользнула из-под лестницы. — Да… спасибо тебе.
— За что? — удивился Ян.
— Ну, за Круглова…
— А, это. Я давно уже хотел ему по морде съездить, так что спасибо за повод, — улыбнулся он, и беспечно махнул рукой.
— Яна Альбертовна, а с кем это вы тут… — откуда ни возьмись появившийся завуч заглянул под лестницу.
Ян облокотился о маты, сохраняя невозмутимое выражение лица. Я же густо покраснела, осознавая, как двояко можно расценить эту ситуацию. Да даже не двояко, по-моему, всё было так очевидно!
Денис Павлович хмыкнул себе под нос, но тактично промолчал, уставившись куда-то ниже моего бедра.
— У вас там… э…
Я опустила глаза: на чёрной юбке пыльный отпечаток. Краснея ещё гуще, хотя, казалось бы, куда уж больше, отряхнула одежду и стремглав понеслась по коридору.
Вот что он теперь подумает!? А главное, вдруг разболтает директрисе, я же не знаю, о чём они там воркуют у неё в кабинете.
Будет хотя бы один день, чтобы я не вляпалась в какую-нибудь нелепую ситуацию?! Даже позавидовала Яну, мне бы хоть немного его самообладания. Умеет он посмотреть так, что все вокруг тушуются, ощущая себя идиотами. Даже завуч рядом с ним двух слов связать не мог.
Войдя в кабинет, проверила стул, стол, и только после этого села. С некоторых пор приходилось быть предусмотрительной.
Несколько учеников сидели в кабинете, громко переговариваясь и хохоча. До звонка всего пару минут, а я как всегда была не готова к уроку. Но как сосредоточиться на работе, когда в личной жизни творится такое?
В мыслях крутилось только одно: кто же рассказал Эмме Валентиновне о Заболоцком? И каким будет следующий шаг этого таинственного инкогнито…
Сразу после работы поспешила на остановку, постоянно озираясь, разглядывая в лице каждого случайного прохожего таинственного вредителя. Мания преследования достигла своего апогея: казалось, что за мной постоянно кто-то наблюдает, подсматривает, подслушивает. Нужно срочно ограничить наше общение с Яном, по крайней мере в школе и на территории рядом точно. Здесь же просто рассадник любопытных глаз и ушей!
Добравшись на дребезжащем автобусе до дома, открыла дверь и сразу же увидела следы недавней гулянки. Раковина заполнена грязными тарелками, повсюду следы обуви, окурки валялись прямо на полу. У окна, уронив голову на подоконник, спал какой-то мужик. Накатило чувство злости, брезгливости, какого-то безграничного отчаяния. Это никогда не закончится! Никогда.
Тихо прошла в нашу комнату. Коля лежал поперёк дивана и громко храпел, мать, устроившись с краешку, тоже спала. На заляпанном столе, среди объедков, опрокинутая бутылка армянского коньяка, под столом ещё такая же и несколько пустых пивных бутылок. Но шокировало меня другое: на паласе, прямо по центру комнаты, чернело обугленное пятно от утюга. На новом паласе, который мы с Никой совсем недавно тащили с рынка!