Давай никому не скажем - Агата Лель

— Нет, он не сможет помочь, есть на то свои веские причины.

— Ну не хочешь говорить — как хочешь, — немного огорчилась Селиванова. — Ладно, что уж. Живи пока у меня, а как Сергеевна в свой пансионат отчалит — этажом ниже переедешь, будем соседками.

— Это, наверное, неудобно… К тебе парень приходит… — замялась я.

— Неудобно, Иванникова, штаны через голову надевать, а всё остальное… — Инна залпом допила коньяк, и поднялась. — Иди в маленькой комнате обустраивайся, сейчас я тебе постель чистую принесу. Кстати о парне, он придёт уже через полчаса, а я ещё не собрана. Сейчас причёску мне делать будешь.

Может, это было действие алкоголя, но я так расчувствовалась, что захотелось расцеловать подругу. И снова она меня выручает, в который раз. Стало жутко стыдно, что я допускала мысль, что она могла меня как-то предать.

В маленькой комнате со скромной обстановкой было тесновато, но по сравнению с коммуналкой, здесь были просто королевские хоромы. И, главное, никаких бездельников за стенкой, никаких криков и ругани.

Разобрала свои скромные пожитки, заняв всего одну полку старого полупустого шифоньера, на столе разложила учебные материалы, канцелярию. В спешке многое забыла, надо будет потом вернуться и забрать оставшееся.

Подумала о Нике, и стало стыдно: бросила её там совсем одну. Ну ничего, решила, что обязательно что-нибудь придумаю, может, заберу её к себе.

А мать… променяла детей на постороннего мужика! Разве это нормально? Даже животные так не поступают! Впрочем, Бог ей судья.

Через сорок минут на свидание убежала цветущая Инна: я стояла на балконе, провожая их пару немного завистливым взглядом.

Она может вот так запросто гулять с любимым, не скрываясь, не боясь осуждения.

Кокетливо оголив колено обтянутое черным нейлоном, Селиванова погрузилась в авто ухажёра, и машина резво отчалила, разогнав своим рыком стайку купающихся в пыли воробьев.

Ужасно захотелось увидеть Яна. Накатила нестерпимая тоска, до ломоты в груди. Подруга-подругой, но так хотелось прижаться в крепкому мужскому плечу, выплакаться в конце концов. Захотелось, чтобы меня элементарно пожалели. Я так устала тянуть всё на себе…

Взяла телефонную трубку и, посидев несколько минут в нерешительности, всё же набрала цифры номера Яна, вращая круглый диск пузатого аппарата.

Гудок, второй, третий…

— Слушаю, — раздалось на том конце провода, и сердце мгновенно сжалось.

— Это я, — пролепетала, почему-то почувствовав себя идиоткой.

— Яна? Сейчас… — раздалось какое-то шуршание, хлопок двери. — Ты откуда звонишь? Всё в порядке? — сказал уже громче.

— Да, в порядке… — не выдержав наплыва эмоций, всхлипнула.

— Я же слышу, что нет! Ты где? Я сейчас приеду.

— Да я просто позвонила… — зачем, вот зачем взваливать на него свои проблемы? Мало ему из-за меня достаётся?

— Не заставляй меня ходить и искать тебя по всему городу! Я же всё равно найду. Говори адрес.

— Давай встретимся в Платоновском сквере, у пруда.

— Я скоро приеду, дождись, — в трубке раздались короткие гудки.

Балкон Инны выходил прямо на этот сквер. Днём по дорожкам манерно прогуливались молодые мамочки с колясками, а вечерами лавочки были усыпаны компаниями шумной молодёжи и влюблёнными парами. Густые деревья и разлапистые кусты идеально подходили для тех, кто хочет скрыться от любопытных взглядов прохожих.

В конце сентября с каждым днём темнеет всё раньше. Вот и сейчас, время ещё не было и восьми, а на город уже опустились сумерки. Заняв дальнюю лавочку в конце аллеи, с нетерпением и трепетом дожидалась Яна.

Мы так редко виделись, какими-то урывками, скрываясь и прячась по углам как преступники.

Я понимала, что пока иначе никак, нужно немного подождать, совсем скоро ему исполнится восемнадцать и никто не будет вправе указывать ему, как жить и с кем встречаться. А если я уйду из этой школы, то у обоих будут окончательно развязаны руки. Но сейчас, когда свалилось столько всего одновременно, действительность окутала будто тяжёлым покрывалом, лишая малейшего просвета и свежего воздуха. Я сидела на лавочке, и ощущала себя такой несчастной и всеми покинутой, что против воли снова заплакала.

Он подошёл сзади, совсем тихо, и нежно обнял за плечи. Я ощущала кожей его прохладную колючую щёку, его ставший таким родным запах.

Ловко перепрыгнув лавочку, Ян сел рядом, с теплотой заглядывая в глаза.

— Почему ты плачешь? Что случилось?

Почему он, молодой и беззаботный, должен грузиться моими проблемами? Как же это стыдно… Но я не могла молчать, слова полились сами собой, как и слёзы…

— Ты уверена, что это мать с сожителем украли деньги? Не сосед? — задумчиво спросил он, выслушав в подробностях мой рассказ.

— Нет, не думаю. Он к нам не заходит, — покачала головой, до сих пор не избавившись от чувства стыда за свою такую непутёвую семью.

— Сколько?

— Что сколько? — шмыгнула носом я.

— Денег было сколько? — терпеливо перепросил он.

— Много… — достала из кармана смятую бумажку, которая когда-то лежала в конверте с деньгами. Взглянув на выведенные красными чернилами цифры, Ян приподнял бровь, и положил листок себе в карман.

— Да, не мало. Но и не то чтобы очень много.

— Это всё, что у меня было. Вообще всё! Если бы не Инна, не знаю, на что жила бы до зарплаты, — положила голову ему на грудь, немного успокоившись.

Расклеилась, как дурочка. Хороша я сейчас: распухшая, с красными глазами и размазанной тушью.

Ян положил руку мне на талию и притянул ближе к себе.

— Не стоит так убиваться из-за каких-то денег, это всего лишь фантики.

— Всего лишь? — возмутилась. — Тебе не понять, потому что ты ни дня не жил, как я!

— Ну-ну, не заводись, мы что-нибудь придумаем, — сцепив пальцы в замок, он заключил меня в плотное кольцо своих рук, и я снова расслабилась, ощущая себя рядом с ним словно в надёжном коконе. В конце концов он прав, это всего лишь фантики. Но без них, увы, тоже нельзя быть полностью счастливой.

Было совсем темно, когда мы, держась за руку подошли к двери Инны. Ещё с улицы я нашла пустые глазницы окон её квартиры, и убедилась, что подруги всё ещё нет дома.

— Пригласишь? — тихо спросил он, сжимая меня в объятиях. На лестничной клетке было темно, лишь в маленькое окошко светила луна, едва озаряя наши сплетённые в один силуэты.

— Не могу — в любой момент может вернуться Инна….

Не успела я это проговорить, как внизу хлопнула подъездная дверь, и по ступенькам раздалось торопливое цоканье шпилек.

Оттолкнув от себя Яна, засуетилась в поиске ключей.