Честь – никому! Том 2. Юность Добровольчества - Елена Семенова

Их сердца горят перед Тобою,

Восковыми свечками горят.

Но тому, о Господи, и силы

И победы царской час даруй,

Кто поверженному скажет: – Милый,

Вот, прими мой братский поцелуй!

Проснулся Пётр Сергеевич затемно и, не откладывая, поспешил в главное интендантство. Долго не хотели принимать там волжского полковника, смотрели на него недоверчиво, тянули волынку, задавая всевозможные вопросы. Наконец, удалось добиться приёма у главного интенданта. Им оказался дородный человек лет пятидесяти, с лицом невероятно гладким и младенчески розовым. Невозмутимо покручивая толстый чёрный ус, он говорил медленно, словно пережёвывая что-то:

– Видите ли, глубокоуважаемый Пётр Сергеевич, я не могу вам помочь…

– То есть как? Я слышал, что вещей на складах много.

– Вещи есть, – снисходительная улыбка. – Но они ещё не распределены по частям. А вашей Волжской группы у нас вовсе не числится на учёте.

У Тягаева на мгновение потемнело в глазах. С трудом сдерживая гнев, он опёрся рукой на стол, за которым сидел розоволицый бюрократ, навис над ним, процедил:

– Да вы понимаете, что там, на Урале, лучшие сыновья России погибают каждый день только потому, что не имеют тёплых вещей?! Вы понимаете, что окружённые со всех сторон большевиками, мы должны вести ещё и битву с холодом?!

– Я всё понимаю, – насупился интендант. – Но я следую правилам, которые не мной установлены. Через неделю у меня будет доклад Верховному правителю, и я выясню у него этот вопрос. Подождите.

– Подождать?! Неделю?! – Тягаев в бешенстве хватил кулаком по столу. – Это вы здесь можете ждать и неделю, и месяц, и год, сидя в тёплом кабинете, обедая в дорогих ресторациях! Тыл сидит по кабакам за нашей спиной! Мы защищаем вашу сытую и спокойную жизнь, а вы велите нам ждать?!

– Послушайте, я просил бы вас…

– Вы не знаете, что такое голодать неделями! Что такое сутками находиться на морозе в рваной шинели и худых сапогах! Ваши ноги не чернели от обморожения, а кожа лица не лопалась от ледяного ветра! И вы велите нам ждать?! Вы оставляете без ответа наши телеграммы о помощи! Вы обрекаете нас на смерть! Чем вы лучше большевиков?! Вы хуже их!

– Я понимаю ваше раздражение, но прошу воздержаться от оскорблений. Я дворянин!

– Вы… Вы… Вы подлец! – Тягаева душили слёзы гнева. – Можете вызвать меня на дуэль, если хватит смелости!

Из кабинета интенданта Пётр Сергеевич выбежал, как ошпаренный. Всё внутри его клокотало, а бессильная ярость не находила выхода. Крысы тыловые, бюрократы… Их бы в ту мерзлоту, чтобы холёная кожа их пошла трещинами, а руки и ноги перестали гнуться… Это не люди! Это мертвечина! Бесчувственная, лишённая совести, готовая погубить всё в угоду букве и личной корысти…

Сбегая по лестнице, полковник едва не сшиб с ног поднимавшегося наверх офицера. Он не услышал даже, как тот окликнул его по имени, быстро пошёл по улице, жадно глотая холодный воздух, осыпая проклятьями негодяя-интенданта. Вдруг кто-то схватил его за плечо:

– Да стой же ты, чёрт возьми тебя!

Тягаев обернулся, застыл в изумлении. Неужели? Быть не может! Откуда – здесь?..

– Борис?!

– А то кто же! Здоров же ты, брат, бегать. Насилу догнал тебя. Кричу, кричу, а ты не слышишь.

Это точно был Борис Кромин. Собственной персоной. Стоял, чуть улыбаясь в усы. Вот так встреча! Наудачу!

– Ты какими судьбами здесь? Давно ли?

– Четвёртый месяц. Где же мне быть, как не рядом с моим адмиралом?

– Так ты?..

– Числюсь советником. А ты..?

– Я из Волжской армии приехал по поручению Каппеля.

– Ишь куда тебя занесло!

– Борис, мне нужна помощь! Наша группа гибнет на Урале, не имея тёплых вещей, а ваши интенданты…

– Говорят, что не могут выделить?

– Этот мерзавец велел мне ждать неделю до его встречи с адмиралом!

– И что ты ему ответил?

– Всё, что думал на его счёт!

– Можешь не сомневаться, что после этого он и через неделю ни шевельнёт и пальцем. Тебе, друг мой, всегда вредила горячность.

– Посмотрел бы я на тебя в моей шкуре! – взорвался Тягаев.

– Спокойно, спокойно, – Кромин примирительно поднял руку. – Я всё улажу. Получишь вещи сегодня вечером. В крайнем случае, завтра утром.

– Это точно? – просветлел Пётр Сергеевич.

– Абсолютно. Мне в отличие от господина интенданта не нужно ждать аудиенции неделю. Я могу обращаться к адмиралу в любое время. Но думаю, что этого и не понадобится. Достаточно будет пригрозить таким обращением.

– Невероятная удача, что ты здесь, Боря.

– Что удача, согласен. Но ничего невероятного я в ней не вижу. Где ты остановился?

– В теплушке, в которой приехал сюда.

– Отобедаешь у меня сегодня?

– Не откажусь.

– Прекрасно. Подожди меня немного. Я улажу твоё дело, а после поедем ко мне. Посидим, как в старое, доброе время. Расскажу последние новости тебе. О, брат, мне есть, что тебе рассказать!

И поспешил Кромин назад в интендантство. Пошёл вперевалку, походкой немного на медведя смахивая, а в полушубке и валенках выглядя ещё грузнее, чем обыкновенно. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Свезло же встретить в этом уже было возненавиденном городе старого друга! Приметил Пётр Сергеевич, что появилась в нём что-то новое, чего прежде не было. Вид человека, посвящённого в государственные дела, знающего больше, чем другие, но не говорящего об этом. Кромин – государственный человек? Почему бы и нет? Борис, в отличие от Тягаева, всегда отличался политичностью. Он бы на мерзавца-интенданта орать не стал, уговаривал бы его, укатывал, подминал под себя, и глядишь, даже выторговал бы что-нибудь. А Пётр Сергеевич дипломатии такой не умел вести. Горяч был, жёсток в оценках, прямолинеен и принципиален. А тем более, сейчас не в состоянии был полковник вилять и крутиться. Нервы расшатались предельно, и уже малого достанет, чтобы вызвать бурную реакцию, а не то, что это подлое «подождите»…

Кромин возвратился через полчаса, держа в руках подписанный наряд на получение тёплых вещей.

– Ну, брат, и навёл же ты шороху там. Интендант наш так рассвирепился! Я, говорит, дворянин, а он мне «подлеца» отвесил! Сумасшедший, говорит!

– Его бы на моё место… Сволочь.

– Чёрт с ним! Забудь! – Борис хлопнул Тягаева по плечу. – Вечером вещички по этому наряду будут погружены в твою теплушку, а ночью отправишься к своим. Доволен?

– Более чем, – отозвался Пётр Сергеевич. – Не знаю, что бы без тебя делал.

– Так-с, – Кромин подхватил друга под руку, – теперь едем ко мне. До вечера время есть, а нам потолковать нужно. Вот ведь как закрутилось всё, а…