«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

Сходные идеи выражал в своем докладе от 11 июня 1944 г. руководитель экзаршей канцелярии И. Гримм. Именно он подсказал Трампедаху идею объединить Экзархат и Украинскую Автономную Церковь. При этом Гримм считал, что глава последней архиепископ Пантелеимон не может руководить Экзархатом по каноническим правилам. Руководящий центр мог бы быть создан на общем Соборе православных архиереев Украины и «Остланда». В число задач этого центра входило бы также религиозное окормление Русской освободительной армии и русских колоний беженцев и остарбайтеров в различных странах. Предусматривалось и дальнейшее привлечение для совместной работы священнослужителей РПЦЗ и даже Русского Западноевропейского Экзархата митрополита Евлогия. Заканчивал профессор свой поступивший в МИД доклад указанием на необходимость новой германской церковной политики на Востоке: «Кампания 1941 г. не в последнюю очередь потерпела неудачу потому, что русский народ с самого начала имел подозрение о ведении войны в меньшей степени против большевизма, чем против России. Это недоверие не только возбуждалось советским правительством, но и было очевидно для всякого вследствие направленной на раздробление [Церкви] германской церковной политики. Эта ошибка не должна снова повториться. Поэтому при втором вступлении в Россию необходима организация Православной Церкви полностью свободной в своих внутренних делах, крепко соединенной внешне…»[620].

Подобные планы были абсолютно неприемлемы для Восточного министерства, Партийной канцелярии и СД, не желавших менять своей генеральной линии относительно Русской Церкви, что подтвердилось на переговорах в мае-июне 1944 г. Причем все большую роль в данном вопросе играло Главное управление имперской безопасности. Понимая это, МИД обратился 9 мая к ведавшему в этой организации церковными делами Нейгаузу по поводу преемника Экзарха. Соглашаясь с тем, что разработка дела находится исключительно в ведении полиции безопасности и СД, МИД рекомендовал чрезвычайную осторожность, так как если выборы наследника Сергия будут неканоничными, «то этим вражеская пропаганда получит в руки новый материал для травли рейха, и одновременно станет иллюзорной общегерманская зарубежная пропаганда на православные территории»[621].

Но для Главного управления имперской безопасности канонические правила значили немного. Оно приняло решение назначить главой Экзархата бывшего управляющего Киевской епархией архиепископа Пантелеимона, убедив в необходимости этого шага и другие германские ведомства. При этом объединение двух православных церковных образований категорически исключалось. Владыка Пантелеимон, который уже к тому времени проживал на положении беженца в Варшаве, при переезде в Прибалтику должен был оставить свой пост главы Автономной Украинской Церкви. На этом настаивали Партийная канцелярия и РМО. При выборе кандидатуры архиепископа Пантелеимона, видимо, учли то, что он осудил избрание Патриарха Сергия. На переговорах, состоявшихся 16 июня в Берлине, архиепископ выразил свое согласие. Собравшиеся 30 июня – 1 июля на конференцию в Риге прибалтийские архиереи постановили передать ему все права митрополита и Экзарха. Но приехавший в Ригу архиепископ Пантелеимон неожиданно для всех поставил три условия своего согласия: «1. Передача ему кафедрального собора в Риге, 2. Предоставление права вынесения впереди креста при богослужениях, 3. Право носить две панагии». Второе и третье условия указывали на особые планы владыки, так как подобные права мог иметь лишь верховный глава Автокефальной Церкви. Согласно отчету Розенфельдера, лично выезжавшего для разбирательства инцидента 15–19 июля в Ригу, И. Гримм считал, «что Пантелеимон хочет добиться при возможном создании Всероссийского Синода своего избрания главой Русской Церкви, поскольку он обладал бы высшими званиями и знаками отличия»[622].

Прибалтийские архиереи увидели в предъявленных условиях шантаж, потеряли к архиепископу всякое доверие и на своем совещании решили ответить ему отказом. После этого он вернулся в Варшаву. Приехавший «по горячим следам» Розенфельдер уже не смог изменить ситуацию. В докладе Раутенфельда в МИД от 24 июля говорилось, что хотя компетентные германские органы о таком исходе и сожалели, «но ни на епископов, ни на Пантелеимона какого-нибудь давления не оказывали». Рейхскомиссар же решил дождаться спокойного времени, чтобы найти другого подходящего преемника Экзарха[623].

«Спокойное время» так и не наступило, наоборот, вскоре советские войска стали занимать одну часть «Остланда» за другой. Архиепископ Даниил так и остался последним главой Экзархата. Ему пришлось возглавить большую работу по душепопечению насильственно вывезенных немцами при их отступлении на территорию Прибалтики или угнанных туда на принудительные работы сотен тысяч русских беженцев. В Латвии особенно активно в этом плане действовала воссозданная 27 декабря 1943 г. по распоряжению и под руководством еп. Рижского Иоанна специальная Внутренняя Православная миссия. Она устраивала духовные беседы, чтения, преподавание Закона Божия детям, распространяла духовную литературу, крестики, иконы и т. д.

Во втором номере «Распоряжений и сообщений Высокопреосвященнейшего Сергия…» отмечалось: «Миссия развивает широкоохватывающую деятельность среди все растущего потока православных русских беженцев. Миссия открыла ряд новых богослужебных пунктов там, где раньше были лишь отдельные православные верующие или же таковых вовсе не имелось. С любезного разрешения лютеранского архиепископа Гринберга, во многих местах православные богослужения совершаются в лютеранских церквах, куда собираются многочисленные молящиеся. В самом городе Рига в центре жительства русских беженцев Миссия организовала во Всехсвятском храме цикл духовных бесед, следующих за молебном с акафистом, в которых принимают участие все православные пастыри Риги… При кафедральном Рижском соборе организован Центральный Дамский комитет, заботящийся с христианским рвением о самых насущных нуждах русских беженцев и их пастырей. Материальные средства для таковой насущной помощи поступают довольно хорошо, как от отдельных жертвователей, так и от приходских церквей Латвийской епархии. Не забыты Комитетом и те госпитали и лазареты, где есть православные люди, жаждущие Христова утешения и духовного окормления»[624].

«Благодаря заботам владыки [Иоанна], – сообщала 2 февраля 1944 г. газета «За Родину», – часть беженцев, в особенности в Курляндии, уже может совершать богослужения нормальным порядком и даже имеет двух священников из среды самих беженцев». Так, 18 и 19 января 1944 г. была отслужена литургия и затем водосвятный молебен в Народном доме Сеяской волости при участии хора, составленного из самих эвакуированных. 23 января 1944 г. состоялось богослужение в Балдоне, в связи с чем туда приезжали священники Псковской миссии. В Риге в доме № 118 по ул. А. Гитлера нашла себе приют группа русских беженцев из 36 человек. Там на Рождество состоялся праздничный вечер с елкой, на котором присутствовал священник, и т. д.

После эвакуации Православной миссии из Пскова уже многие миссионеры включились в работу Внутренней Миссии на территории Латвии. При Епархиальном совете в Риге была создана комиссия по делам Внутренней Миссии, в которую вошли протоиерей Сергий Ефимов (первый начальник Псковской миссии), протоиерей Николай Смирнов и священник Николай Кравченко. Члены Миссии устраивали специальные богослужения для находившихся