Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц

выпад, но худощавый учитель шагнул в сторону. Клинок лишь пронзил воздух слева от него. Еще мгновение — и Адд, воспользовавшись тем, что противник открылся в выпаде, направил на него меч, оставив до груди расстояние с ладонь. Лео выругался, скривился и отошел назад.

— Прекращай думать, что ты быстрее всех. На сегодня все, — с этими словами Адд повернулся к Филиппу, отвесив глубокий поклон. — Здравствуйте, господин!

— Приветствую, сэр Адд.

Он смерил взглядом запыхавшегося Леонарда, затем поглядел и на совершенно спокойного сероглазого мастера, который уже выровнял дыхание и теперь занимался мечом, дабы отправить его в ножны.

— Лео, — заметил граф, — если ты не начнешь относиться к сопернику по оружию серьезнее, тебя победит любой более-менее опытный фехтовальщик.

— Я всегда к соперникам отношусь серьезно! Не ты ли говорил, что мастер Фрауд не просто опытный, а один из лучших? Будь здесь любой опытный фехтовальщик, у него не было бы и шанса!

— Не ерничай, а делай выводы.

— Хорошо, — скорее для отца, чем для себя ответил Леонард.

Пригладив тонкими пальцами клинок, украшенный гравировкой в виде воронов, он вложил меч в вычурные кожаные ножны и отвесил поклон мастеру.

— Спасибо, сэр Адд.

— И тебе спасибо, — вежливо улыбнулся мастер. — Встретимся через два дня.

Два вампира проводили удаляющегося изящной походкой Леонарда и понимающе переглянулись. Дождавшись, когда графский сын отойдет на достаточное расстояние, пожилой мастер повел худыми плечами и печально взмахнул белоснежным рукавом легкой рубахи.

— Высокомерен, неосторожен, господин.

— Никаких улучшений?

В коридоре послышались чьи-то шаги. Вскоре показался казначей Брогмот. Заглянув в зал, он нашел взором, кого хотел, поклонился и потряс в воздухе чертежами рынка. Его масленые подвижные глазки умоляли заняться насущными вопросами, но граф не среагировал на него, беседуя с учителем фехтования.

— Нет, господин, — продолжил учитель. — Он не желает сражаться умом, полагаясь лишь на ноги. Уперт, недисциплинирован, высокомерен, хотя я это уже говорил. Это его и губит: он легко открывается, полагая, что провел противника. Однако нужно отдать должное: все-таки движения у него грациозные, а ноги быстрые. Как у горного льва.

— А Йева?

— Аккуратна, осторожна, старательна, но боязлива и слишком неуверенна. Да, пытается быть инициативной, но потом сама же этой инициативы пугается, и клинок это чувствует… — Лицо мастера из Вильхельма застыло в смятении, он пытался подобрать более деликатные слова. — Она все-таки женщина, действует больше от защиты.

— Понятно…

— Господин…

— Да?

— Может, вы окажете мне честь поединком?

— Сожалею, сэр Адд, но я сейчас слишком занят.

— Понимаю, прошу извинить. Быть может, я могу надеяться тогда на поединок с молодым старейшиной? Было бы интересно взглянуть на то, насколько быстро он движется, как стремительна стала его рука. Если, вы, конечно, не против.

Взором синих глаз Филипп впился в Фрауда. Тот сразу понял, что сболтнул лишнее, и дружелюбие его покровителя, хозяина Брасо-Дэнто, смахнуло как рукой.

— Кто сказал о старейшине?

— Ваш сын…

— Когда?

— Давно уже, — помялся мастер фехтования.

— Ясно.

Граф больше ничего не ответил. Только посмотрел на переминающегося с ноги на ногу Брогмота с горой чертежей в руках. К нему он и направился, не глядя на фехтовальщика, словно его здесь и не было. Мысли Филиппа сгустились, стали угрюмы, темны и безрадостны от осознания, насколько ненадежен его пусть и приемный, но все-таки сын.

Глава 9. Бруно из Спрятанного поселения

Спустя пару недель

Уилл подвинул еще один ответ на письмо к краю стола.

— Господин, по Мойн-Досту я закончил.

Филипп сидел напротив, на бордовой кушетке, закинув ногу на ногу. Читая очередной текст, он довольно кивал, затем откладывал его в левую стопку либо, подняв бровь, — в правую. Каждый раз, когда бумага перемещалась вправо, Уильям тихо, но тяжко вздыхал, понимая, что его работа пришлась не по нраву. Вздох был практически бесшумным, но чуткий к звукам граф прекрасно его различал.

Сегодня Филипп пребывал в отличном расположении духа. С его губ не сходила ироничная улыбка. Устроившись меж двух стопок, он взял ответ по Мойн-Досту, пробежал его глазами и нарочито медленным движением стал подносить к правой кипе. Скрип пера прекратился. Уильям замер. Брови его поползли тем выше, чем ниже опускалась рука графа. Не выдержав, Филипп тихо рассмеялся от простодушного лица своего помощника и порывисто опустил письмо в левую стопку.

Со вздохом облегчения Уильям продолжил писать, едва покраснев. Он понял, что над ним подшутили, хоть и беззлобно.

— Вот эти два перепиши. — Филипп помахал всего лишь двумя из восьми писем в воздухе.

Уилл кивнул, нахмурился и принялся перечитывать свои ответы. Однако он ничего не понимал. Расчеты были сделаны верно: в первом письме разоблачались ложно предоставленные цифры по урожаю, которые оказались слишком низкими даже для плохого сезона (он сверил данные по старым журналам в сундуках, как учил граф), а во втором — новый вождь Порталойна вообще заявлял, что, дескать, подать от проезжавших мимо него купцов составила ноль даренов.

— Господин, я не понимаю…

— Чего же?

— Прошу меня извинить, но где здесь ошибка?

— Дело в самом ответе, — поднял брови Филипп, затем, увидев обескураженный вид рыбака, вздохнул. — Уильям, я лорд вождя Порталойна, а не наоборот.

— А. Я слишком добродушен в ответах от вашего имени?

— Да! — кивнул граф, довольный тем, что Уильям сам дошел до этой мысли. — Запомни: большинство людей признают лишь силу. Это не значит, что ты должен бранить или угрожать им с первых строк. Но они должны понимать, с кем имеют дело. Иначе…

Филипп замолчал и строго поглядел, ожидая, что его мысль завершат.

— Обнаглеют?

— Именно! Поэтому сделай эти два ответа более жесткими и напомни о каре за обман лорда — повешении.

— Хорошо, господин! А… а многих вы уже вешали?

— Достаточно. Когда я заменил своего отца Ройса, то упразднил разделение земель между баронами в Солраге. Как думаешь зачем?

— Не знаю… — признался Уилл.

— Каждый барон заботился лишь о том, чтобы его стол ломился от яств, абсолютно не интересуясь благосостоянием своих крестьян, качеством дорог и так далее. Все жили одним днем, Уильям. Те, кто имел земли вдоль трактов, — жировали, пока другие, отдаленные от торговых путей, влачили жалкое существование. За примером далеко ходить не нужно, достаточно посмотреть на офуртские поселения.

— Так вы это сделали, чтобы было проще управлять землями?

— Верно, — тепло ответил Филипп. — Полсотни лет я унимал бунты, вешал, и в конце концов все земли, поделенные на провинции и управляемые вождями или наместниками, отчитываются и служат мне. Это позволяет строить хорошие дороги и грамотно распределять золото между землями. Многие, конечно, подворовывают, без этого никак — таков