Неизвестный М.Е. Салтыков (Н. Щедрин). Воспоминания, письма, стихи - Евгения Нахимовна Строганова

class="stanza">

Опять толпа… опять могила!..

Сатиры русской цвет и соль

Смерть беспощадная сразила —

И в сердце чувствуется боль…

Тоска утраты сердце гложет!

Упавший бич – кому поднять!

И разве праздным быть он может?

И разве некого карать?

Как будто… но сильнее слóва

Мысль страшно ясная одна:

Среди живых – нет Салтыкова,

Среди живых – нет Щедрина!

Памяти М. Е. Салтыкова[569]

П. Я

Нива ты русская… Нива родная!..

Добрый твой пахарь погиб, дорогая;

Лег он, как колос, косою подсеченный,

Бурей житейской в конец изувеченный.

В рыхлую грудь твою долгое время

Сеял он доброе, славное семя,

Лелеял заботой, трудом он тебя,

Лелеял, берег, как родное дитя.

Нива ты русская… Нива родная!

Пахаря нет у тебя, дорогая;

Вновь ты над грудью широкой своей

Его не услышишь могучих речей.

29-го апреля

На смерть М. Е. Салтыкова[570]

И. И. Ясинский

Пустынен мрачный небосклон,

Умолк последний гром сатиры…

Уж не раздастся гневный стон

Суровых струн угрюмой лиры.

Уста, пылавшие грозой,

Уже не бросят нам укора;

Поэту тесен гроб немой, —

И в жизни он не знал простора.

«О, братья: смерть его – тяжелая утрата…»[571]

Неизвестный автор

О, братья: смерть его – тяжелая утрата.

Ведь в наше время рабства и цепей,

Доносов, клеветы и грубого разврата —

Ужасно лучшего лишиться из людей…

Когда одни глядели равнодушно

На царство тьмы, на произвола гнет,

Другие от борьбы бежали малодушно,

Поэт и труженик, он бодро шел вперед,

И шел вперед всегда дорогою прямою,

Невежество и ложь открыто порицал,

И полон был он верою святою

И детски чистою в заветный идеал;

И черпал в вере той великие он силы

Для битвы с пошлостью, с обидной клеветой…

Он напоминал уж на краю могилы

Великие слова, забытые толпой. —

Великие слова, забытые постыдно…

И нет его уже… язык клеветника

И тут не замолчал. И горько, и обидно,

И больно за него, «святого старика».

Памяти М. Е. Салтыкова[572]

Неизвестный автор

Борец идеи, бич разврата,

Сатирик вещий опочил…

Суровым гневом весь объятый,

Он мощно гидру зла клеймил.

Все отразивши в долгих думах,

С насмешкой горькою своей,

Он пел иудушек угрюмых,

Он пел «умеренных» людей.

Он с грустью видел в пошехонце

Родной дремóты идеал,

Погрязшим в тьме твердил о солнце

И перлы смеха расточал.

Он встретил тернии – не розы,

Паря душой от праха ввысь,

И сквозь невидимые слезы

Раскаты хохота лились.

И умер он!.. Его кончине

Готово зло рукоплескать…

И нет его!.. Кому ж отныне

Нам с тайным трепетом внимать?!.

Приложение

Две Елизаветы

E. H. Строганова

Свою будущую жену Михаил Салтыков впервые увидел, когда она была девочкой-подростком. Эти впечатления от первых встреч сохранились в рассказе «Скука» (1856), вошедшем в цикл «Губернские очерки»:

«Там, вдали, вижу я, мелькают два серенькие платьица… Боже! да это они, они, мои девочки, с их звонким смехом, с их непринужденною веселостью, с их вьющимися черными локонами! Как хороши они и сколько зажгли сердец, несмотря на свои четырнадцать только лет ‹…›. Но в особенности вы, моя маленькая, миленькая Бетси, вы, радость и утешение всего живущего, волнуете всю кровь в молодом человеке, изо всех сил устремляющемся к вам… ‹…›

То была первая, свежая любовь моя, то были первые сладкие тревоги моего сердца! Эти глубокие серые глаза, эта кудрявая головка долго смущали мои юношеские сны» (2, с. 229).

«Маленькая, миленькая Бетси» – это Елизавета Болтина, одна из двух дочерей вятского вице-губернатора Аполлона Николаевича Болтина и его жены Натальи Ивановны, урожденной Юшковой. Точная дата рождения сестер-близнецов Елизаветы и Анны неизвестна. По словам С. А. Макашина, метрическая запись в «брачном обыске» 1856 г. при венчании Салтыкова с Е. Болтиной свидетельствует, что она родилась в августе 1838 г.[573] Из письма Салтыкова к брату Дмитрию от 6 ноября 1853 г. следует, что в августе Е. Болтиной исполнилось 15 лет (18–1, с. 138), – это как будто подтверждает, что она родилась в 1838 г. Но в «Справочнике метрических записей архивов Санкт-Петербурга», где зафиксирована дата смерти Елизаветы Аполлоновны, значится, что ей 74 года[574]. Вполне вероятно, что возраст был указан со слов родственников и потому неточен, но, тем не менее, нельзя исключать вероятность того, что она родилась в 1836 г.

До назначения Болтина в 1851 г. вятским вице-губернатором семья жила в Петербурге, где его дочери получили домашнее образование. В Вятке сестры учились музыке у ссыльного Станислава Яворского[575]; по воспоминаниям современников, Елизавета Аполлоновна была «хорошей музыкантшей»[576]. Вместе с сестрой она участвовала в музыкальных вечерах, распорядителем которых был их отец. В программе концерта, состоявшегося в Вятке 7 декабря 1851 г., значится пьеса французского композитора Ф. С. Давида «Le Desert Ode Symphonie» (ода-симфония «Пустыня»), исполненная сестрами Болтиными в 4 руки. Особо отмечалось «прекрасное» исполнение ими попурри, «составленного из мотивов» оперы Ф. Обера «Занетта», комической оперы Г. Доницетти «Дочь полка» и его же оперы «Паризина»[577]. Именно на этом вечере Салтыков и мог впервые увидеть Елизавету[578]. Отношения его с Болтиным как новым начальником сложились не сразу, о чем он писал 27 октября 1851 г. H. A. Милюкову: «…неприязненные отношения ко мне вновь назначенного вице-губернатора ‹…› делают совершенно непереносным мое и без того уже тяжелое положение…» (18–1, с. 100)[579]. Но впоследствии он стал частым гостем в доме Болтиных, о чем сообщал матери: «Я к семейству Лизы привязался, как к родному, еще в Вятке, когда Лиза была не более как маленькая девочка; в нем меня приласкали как сына…» (18–1, с. 160). Со слов Елизаветы Аполлоновны С. Н. Кривенко сообщал, что