Взлет Samsung. История самой выдающейся и скандальной технокомпании в мире - Джеффри Кейн

Предполагалось, что Чжэ изложит великое ви́дение для компании на ближайшие десять лет или даже больше. Но пока он сидел в тюремной камере.

2 августа 2017 года Чжэ Ли явился, чтобы предстать перед судом; толпы доброжелателей и противников собрались у здания суда.

«Что плохого совершил Чжэ Й. Ли? Он только пытался укрепить величие нашей страны, сделав Samsung еще мощнее!»

«Если вам не нравится Samsung, просто поезжайте в Северную Корею!»

«Свободу Чжэ Й. Ли!»

«Наказать Чжэ Й. Ли!»

Когда Чжэ Ли вошел в зал суда, толпы демонстрантов подняли плакаты, скандируя и крича. Г. С. Чой и еще трое бывших руководителей Samsung из Башни присоединились к нему в качестве обвиняемых.

Лишенный окон зал на пятом этаже здания окружного суда Сеула был битком набит адвокатами, репортерами и судебными журналистами. Адвокаты, защищавшие Чжэ, от жары вытирали лбы носовыми платками. Им предстояло ответить на вопрос: был ли Чжэ Ли благонамеренным патриотом, которого запугала президент Южной Кореи, чтобы принудить его к платежам? Или же он был бессердечным коррумпированным бизнесменом, предлагавшим взятки, чтобы получить благосклонность обладательницы самого высокого поста в стране?

2 августа Чжэ давал показания. Он никогда прежде не говорил публично так долго и весомо. Обвинители упорно преследовали его, добиваясь беспрецедентного приговора в двенадцать лет.

«В прошлом я наделал много ошибок и не позаботился о том, о чем должен был позаботиться; это все моя вина, – сказал он суду. – Я несу ответственность. У меня нет никаких оправданий.

«Я волновался, и действовал под сильным давлением, стремясь идти по их стопам [его отца и деда] и не вести Samsung по неправильному пути».

Но он продолжал настаивать на том, что вовсе не был инициатором взяток, а пал их жертвой. Президент Пак Кын Хе оказала давление, чтобы он заплатил. Чжэ настаивал, что не знает ни роли ключевых игроков в своей собственной компании, ни, если уж на то пошло, функций «Башни» и механизмов участия акционеров в наследовании постов в семейном бизнесе.

«Я получаю сводку ежедневных новостей, но моя работа в основном связана с электроникой и ИТ», – сказал он.

«Вдохновитель или наивный человек? – задалась вопросом New York Times. В любом случае он выглядел некомпетентным.

Но Чжэ Ли проговорился, упомянув своего прикованного к постели отца.

«Еще когда был жив председатель Ли…» – начал он и вдруг резко остановился.

По словам корреспондента информационного агентства Yonhap, в зале суда раздался смех.

«Еще когда председатель Ли был здоров…», – исправился Чжэ. У сторонников теории заговора, убежденных, что председатель Ли умер некоторое время назад, был настоящий праздник.

Г. С. Чой до самого конца отстаивал своего босса на слушаниях, которые продолжались до двух часов ночи. В конце концов, лояльность – фирменная черта начальства Samsung. «Чжэ Й. Ли не принимает окончательного решения в группе», – свидетельствовал Г. С. Он утверждал, что лично подписал контракт с фондом конного спорта, а не Чжэ. «Если вы хотите привлечь к ответственности Samsung, пожалуйста, обвините меня. Я старею и теряю рассудок. Другие просто доверяли мне и следовали моим суждениям», – убеждал он судей.

Samsung представил Galaxy Note 8, следующую итерацию своего смартфона, за два дня до вынесения вердикта.

«Никто из нас никогда не забудет случившегося в прошлом году, – сказал генеральный директор Д. Чж. Ко, выйдя 23 августа на сцену в нью-йоркском “Парк Авеню Армори“, представляя миру новое устройство. – Но я всегда буду помнить, сколько миллионов преданных пользователей Note остались с нами».

При цене 930 долларов за штуку новый Galaxy Note 8 было непросто продать. Он должен быть безупречен – обозреватели и потребители быстро начнут сравнивать новую модель с неисправным Note 7С. Но первые показатели позволяли надеяться, что Samsung добился успеха.

«Год назад я написал, что Samsung Galaxy Note 7 был лучшим когда-либо сделанным большим телефоном, – написал Дэн Зайферт из The Verge. – На самом деле, во всех важных областях Note 8 превзошел даже Note 7».

Через два дня, 25 августа, Чжэ Ли и четверо бывших руководителей Samsung явились в здание суда, чтобы выслушать приговор. Протестующие яростно шумели, толпясь на площади перед зданием суда.

«Чжэ Й. Ли, вердикт: невиновен!» – кричали размахивающие флагами сторонники Samsung, расположившиеся вдоль улицы, ведущей к зданию суда. Большинство из них были пожилыми людьми.

«Прокуроры сфальсифицировали доказательства! – гласили их плакаты. – Отвратительная лихо закрученная ложь!»

«Пожалуйста, размахивайте флагами изо всех сил! – закричал лидер студенческого протеста. – Слева от нас группа новостников!»

С грузовиков с протестующими через громкоговорители транслировали военные песни 1960-х годов. За рулем сидели мужчины, одетые в военную форму времен холодной войны. Полицейские выглядели скучающими и слегка удивленными.

Внутри судья приготовился зачитать приговор. В зале суда его с тревогой ждали журналисты, коллеги, адвокаты и родственники.

Чжэ Й. Ли, как объявил судья, похоже, не искал «прямых выгод» от «специфической программы» слияния. Но суд полагал, что он в душе был «согласен и признавал» выгоды от обмена «незаконными услугами».

«Он собирается выйти оправданным?» – спросил меня один журналист.

«Похоже, он невиновен, – разочарованно сказал другой. – Неопровержимых улик нет».

Но судья еще не закончил. Он зачитывал вердикт в течение напряженных двадцати минут, а затем перешел к делу.

«Обвиняемый, являясь фактическим руководителем группы Samsung, содействовал каждому преступлению. Это делает его роль в преступлениях более значительной, – заявил судья. – Подсудимый также лжесвидетельствовал на парламентских слушаниях, чтобы скрыть свои преступные деяния».

Twitter и Facebook дымились: южнокорейцы публиковали догадки «виновен!» или «не виновен!»

Мой почтовый ящик мгновенно заполнился запросами от бизнес-аналитиков и репортеров. Я получил отчаянный телефонный звонок от CNN: «Что все это значит?!»

Наконец судья подошел к окончательному выводу.

Он признал Чжэ виновным во взяточничестве, растрате и лжесвидетельстве и приговорил его к пяти годам тюрьмы.

Зал ахнул.

Решение было беспрецедентным. Оно означало, что Чжэ не имел права на смягчение приговора, которое получил его отец. Наказание в виде трех и более лет лишения свободы не позволяет судьям сокращать срок тюремного заключения.

Чжэ вышел из здания суда, оцепенев, ничего не говоря, не обращая внимания на толпу репортеров и протестующих. Полицейские сопровождали его до автобуса, который должен был отвезти его в тюрьму.